Сибирские огни, 1933, № 3-4

гсть я буду тоже беден. И пусть Осип омов будет старостой в оовете. Он те должен больше веек. — Что говорит этот человек? — спро- [Л Небываев у Хачимаса. — Купец говорит тунгусам, что он рже за советскую власть. Небываев вздохнул. Невозможным азалось ему понять этих людей, оди- iKOBO благосклонно слушавших друзей врагов. — Как; бы унять купчика, да потише, роб тунгусов не напугать? : — в раз- ушье оказал он Деекдаову. — Арестовать, — ответил Десюков,— рестовать, и никаких разговоров. — н подозвал Грибакина и тихо оказал му: — Пойдем, милый человек, перено- уешь дома. Двое партизан стали рядом с ним. Ни один костер не погас. Тунгусы юД'бросили свежего хвороста и оста- юсь сидеть. Сова на круглых крыльях ролетела низко над поляной и сверну- а в сторону от огней. Бесшумность ее олета была подобна крику. Она испу- ала Никичен. - Кто-то оказал: — Пусть Осип будет старостой в со- ете. — Пусть будет Хачимас, — выкрикнул •лешек. Хотя он был еще молод и слушать его старикам было стыдно, но те, которые мкогда не держали пастухов для сво- IX оленей, тоже сказали: — Пусть будет Хачимас. И тунгусы снова подбросили сучьев костры. Они продолжали сидеть, по- лядывая на вьюки партизан. В них [олжно быть много ситцу, пороху и зрупчатш. Если эти люди увели купца "рибамина, то они богаче его. Но кто же торгует ночью, когда так Весело летают искры от еловых 'сучьев, когда песчаный берег белеет при луне и гак вкусно пахнет мукой, поджаренной На нерпичьем сале, ! Хачимас готовил у своей урасы са- тамат. Никичен и Олешек помогали ему. Хачимас ничего не жалел, гордый тем, Что его выбрали председателем. Он •знал, что если кончатся припасы в его Урасе, то -гости перейдут в другую. Но одного саламата казалось ему мало для таких гостей. Праздник без мяса, как оленья кость без мозга. И Хачимас по- думал о Суоне. Это был единственный олень, которого юн мог зарезать. Ос- тальные были матками, от которых ожидался приплод. Хачимас ничего не 'Сказал Никичен, занятой стряпней. Взял аркан и ушел в тайгу, поглотившую его, как полная сырой тишины яма. Он нашел своего оленя по белой шерсти. Суон бродил один. Стадо уходило от него. Слишком заметна была его шкура зверю; она се- ребрилась, как веши каменных берез. Хачимас на аркане привел его в стой- бище и поставил у костра. Он долг.» гладил его, пока Суон не привык к ог- ню и людям. — Зачем ты привел его? — спросила Никичен. Хачимас не ответил. Он вынул нож из берестяных ножен и вонзил его в за- тылок Суона, в то место, где кончаются позвонки. Олень упал на передние, но- ги; голова его, уже мертвая, коснулась пламени костра, и кровь, бегущая из ноздрей, зашипела на углях. -Никичен, в страхе, молча, отступила перед тем, что сделал отец. Н(* когда •-трах прошел, она оскалилась от гнева и сказала: — Это мясо не будет сладким ни для тебя, ни для твоих гостей! Хачимас, присевший на корточки, чтоб гвежевать оленя, с удивлением по- смотрел на соседей и повторил вслух то, что подумал утром о Никичен. — В кого уродилась она, не знаю.. Мать ее была доброй женщиной. Старый Аммосов сочувственно чмок- нул губами и- взялся за нож, чтобы по- мочь Хачимаеу. Он снял шкуру с голо- вы Суона, положил в нее кусочек сала и повесил на дерево, чтобы вкусно пах- ло, если дух оленя ночью придет к их кострам. Никому не было дела до горя Ники- чен. Только один Олешек старался уте- шить ее. Он сходил с ней на реку :;а водой, подарил новую трубку из чере- мухи, насыпал в каптаргу полную Г9рсть манчжурского табаку. — Не жалей, Никичен, Суона. Еще будут у Хачимаса олени, еще будет у тебя севюкйн. А сегодня мы празднуем нового голову нашего рода — советы. Мы будем сегодня сыты и рады. — Если ты не жалеешь Суона, кото-