Сибирские огни, 1933, № 3-4

ушая предостерегающих окрике© ма- зи, — нового Вовочку купи... Пиди на зар и купи! — Уйми ты ее! — рассердился сле- зь, сердито взглядывая на жену. Мария через силу улыбнулась и умо- юще взглянула на (слесаря: — Ничего, ничего. Не пугайте ее. Но Наталка уже расплакалась и ста- вылезать из-за стола. Тогда Мария ктро соскочила со своего места, под- атила девочку на руки и ласково при- 1ла ее, к себе. — Крошка ты моя! — Звездочка! — луя, зашептала она ей. — Не плачь. И девочка, сразу, притихнув, прильну- к ней и еще всхлипывая от мимолет- го плача, прикоснулась губками к у и прошептала: — Пвавда, пвавда, купи нового Бо- чку!.. * Позже, после того, как Мария ушла себе, к ней в комнату постучалась Бела Петровна. Слесарша пришла в мнату, спросила о чем-то незначи- льном домашнем, потом немного за лась, но смяла свое смущение и за- енчиво улыбнулась. — Бот дит'з что может сболтнуть. ) %е1Понятливости. А выходит, что и так это глупо... Мария тревожно взглянула на нее. — Коли душа болит по маленькому, к вы, Маруся, заводите себе ново- ! — храбро продолжала слесарша. — вас душа-то и согреется! — Нет! — почти закричала Мария. — Ой, нашего женского сердца вы, вушка, :не знаете! Теперь вам для Ba- in тоски самое полное да самое на- эящее лекарство — это ребеночек. >мяните мое слово! — Нет! — повторила Мария. Тогда слесарша, воспламенившись им упорством, обрушилась на Марию ?м своим женским опытом, всем ею режитым. Она стала рассказывать о м, как больно ей было, когда она схо- нила первого ребеночка, как ей вот к же, как ;и Марии, казалось, что сги- ла наВ'Сегда с ребенком радость, и как том, когда она почувствовала, что д сердцем у нее шевелится малень- й, она ожила, расцвела, помолодела. — Конечно, первого жалко было. Да теперь как вспомню о нем, за оерд- хватает. Но вот у меня нынче Степ- 1б, огня, 3, ка да Наталка имеются и полная ра- дость от них... Это вам по-первости да по молодости страшно и все кажется, что всему конец. А выходит, что и не страшно-то, и конца-то никакого нету. Фекла Петровна нанизывала слова убедительно и ловко. Она верила в то, что говорила. Она хорошо знала что такое боль и радость материнства, зна- ла, что t эта боль при всей ее необ'ятно- сти не бесконечна. Знала, что радость материнства выше ее боли. А вот эта молодая мать еще не знает всего это- го, еще не испытала преодоления' боли радостью. У Феклы Петровны горели - глаза, и жаркие пятна 'Сверкали на ще- ках. И внезапно стала она почти кра- савицей. Мария вслушивалась в ее сло- ва и боялась верить ей. Боялась и не хотела верить. Но слова эти вползали в нее, проникли в самую глубь ее ду- ши, вопреки' ее желанию, помимо ее во- ли. Слова эти падали на нее, причиняя ей и боль и сладкое предчувствие ра- дости. 31. Солодух не заговаривал о том, чтобы Мария переехала к нему и чтобы они, наконец, зажили вместе, как М У Ж и же- на. Он боялся встревожить Марию, он хотел предоставить ей возможность ус- покоиться после потери Вовки, притти в себя, войти в нормальную колею. И поэтому он попрежнему приходил к Марии, просиживал у нее долгие вече- ра, а изредка и она оставалась у него поеле^ какого-нибудь собрания, на ко- тором они бывали вместе. В пестрые снежные сумерки он был обрадован нбожиданностью: Мария при- шла к нему сама, пришла немного сму- щенная и, деловито охлопывая с себя крупные хлопья! снега, зачем-то стала оправдываться: — Я тут, Саша, поблизости была... Он, торопливо помог ей раздеться и втащил в комнату, к жарко натопленной печке. — Грейся)! — Я не озябла, — улыбнулась Ма- рия, усаживаясь возле .печки. — Мне на холодно. Александр Евгеньевич уселся возле нее и охватил ее плечи руками. Тогда Мария, вся обессилев, приникла к нему, вздохнула и без ульгбки на сразу еде-