Сибирские огни, 1933, № 3-4

в потолок; она вслушивалась в его ров- ное дыхание, когда ш тихо спал. Она нежно напивала над ним или вела тихие бесконечные, бестолковые беседы, когда он капризничал и .заливался громким криком. Она, (была (целиком, до-отказа 'переполнена им, этим растущим челове- кам, ее сыном, Вовкой. Однажды Александр Евгеньевич полу- шутя, полусерьезно оказал ей: — Я начинаю ревновать тебя к Вовке. Этот шпингалет .совершенно вытесняет меня из твоего сердца. — Я мать, — слегка 'сконфузившись, пояснила Мария. — Его я люблю, как мать. А тебя... — Меня как супруга? — посмеиваясь глазами, нарочно употребил это неуклю- жее слово Александр Евгеньевич. — По привычке ? — Нет, Саша! — зарделась Мария. — Не по привычке.... Ты мне очень-очень родной. Ну, а Вовка... Ведь это моя кровь. — Кровь, кровь! — недовольно повто- рил Александр Евгеньевич. — Какие ты слова тяжелые да старинные 1 говоришь. Будто старуха. Вот я ведь тоже Вовку люблю. И, может, не меньше твоего. При чем тут кровь! Тут другое. — Многое. Дружба, воспитание, об- щие интересы. Вот, что создает любовь. — А что же другое? Мария лукаво сверкнула глазами: — Какие же у тебя с Вовкой общие интересы? — Ах ты жиганка! — рассмеялся Алек- сандр Евгеньевич. — Ловишь меня! Ло- ви! Но все-таки ты не права. Знаешь, в тебе есть еще много от старинки. Каким путам это в тебя влезло, не знаю. Но есть. А потом ты как-то сторонишься настоящей жизни. Замкнулась ты в се- бя, в личное авое, в Вовку... — У меня времени нехватает. — Нет, погоди, поговорим по-серьез- ному. Я давно хотел тебе о многом ока- зать... —О моих недостатках? — исподлобья взглянула на него Мария. — Не о недостатках, а Об -ошибках. Исправлять их нужно. Давай, Маруся, исправлять ах вместе! Давай я буду те- бе вроде старшего товарища. Ты меня слушайся.. Я плохому тебя не научу. Я тебя крепко люблю! Крепко. — Учи, — наклонила голову Мария.— Я не отказываюсь. Я тоже... тебя... люб- лю... 25. Александр Евгеньевич заговорил об ошибках Марии неспроста. При всей его привязанности к ней, при всей его люб- ви к Марии, он не мог не подмечать за нею на каждом шагу мелкие черточки, незначительные поступки или мимолет- ные рассуждения, шедшие в разрез с его жизненными установками, с его понима- нием и приятием мира. Ему были непо- нятны и чужды -ее колебания no поводу совместной жизни с шм. Он не пони- мал почему она так близко принимает к сердцу присутствие где-то на -стороне отца Вовки, Николая, почему она придает такое большое значение «голосу крови», вот тому, , что Вовка не родной ему, Александру Евгеньевичу. Он не понимал всего этого, как не понимал я того, что Мария — (молодая, свежая, едва всту- пившая в жизнь, не спаяна крепко и ор- ганически с окружающей ее действи- тельностью, чуждается вузовской и вся- ческой общественности и замыкает себя в (своих четырех стенах. Не понимал это- го и протестовал против этого. И сам для себя решил, что этого больше не должно (быть. Он начал действовать. Не ограничиваясь разговорами, оя стал втягивать Марию в свою собствен- ную жизнь. Однажды он вытащил ее с собою на собрание' на заводе, на кото- ром работал до командировки в вуз. Мария сначала отказывалась, (ссылаясь на то, что ей не на кого оставить Вовку. Но Александр Евгеньевич и тут нашелся. — Мы попросим Феклу Петровну при- глядеть за ним. Они пришли на завод, когда в завод- ском клубе было уже полно народу. Со- лодуха встретили шумно, как своего, как любимого. — А, Саша! Пролезай сюды! К нам! — Здорово, инженер! Тискайся к нам! — Солодух, братище! Как дышишь? Марию ошеломила такая встреча. Она знала об Александре Евгеньевиче очень мало, только почти то, что он был ра- бочих/ на .заводе и оттуда получил ко- мандировку в вуз. Она и не подозрева- ла, что его где-то любят, ,что у него есть теплая среда, в которой его по-своему высоко ценят: Растерянно и смущенно оглядывалась она и, чувствуя! на себе