Сибирские огни, 1933, № 3-4

путешествием первое дело — проверить, в порядке ли сапоги. В окне сапожника: ми- ниатюрные остроносые туфельки для изуро- дованных ног китаянки. Все сапожники — китайцы. Хозяин обидно обругал заказчицу: , — Такая мадама работать нет... Странно, что где-то в глухом застенке ку- пезы или, может быть, консульства живут еще эти праздные ножки. Китайцы всегда рабо- тают. Их кормит самый неожиданный т р уд В порту я видел старика-китайца с неподвиж- ными глазами мумии, устремленными в серую, как туман, воду. Он работал несложным ору- дием: круглый бетонный обломок на длин- ном шпагате. С помощью такой удочки старик вылавливал из бухты остатки овощей, выброшенных из пароходных камбузов, щеп- ки, всякие деревянные обломки, которые по- одному складывал в кучку. Нищих китай- цев я нигде никогда не встречал. Пеструю толпу торгашей й каули раздви- гает рота китайской политшколы. Корена- стые курсанты идут весело, вскинув советские винтовки. Весело поднимается грудь. А ря- дом с этим ростком будущего — громадный грязный дом, бывший притон — «миллионный дом», как его почему-то называют владиво- стокцы, — теперь населенный китайской бед- нотой. Дом изрезан узкими проходными дво- рами, мастерскими, лавочками. Я вошел в от- крытую дверь, в темную душную комнату, привлеченный однообразной настойчивой ме- лодией. Музыка лилась без передышки, как вода из сломанного крана. Китаец водил смычком по струне инструмента, похожего на трубку гоголевского помещика. Другой си- дел у стены, лицом к стене, и пел страшным голосом. Слушатели стояли. В стране, где в засуху наводнение, где ле- том осень, а осенью лето, такая вьгворочен- ность коренилась всюду. В китайском театре я взял лучшее место — «шибако шанго», — три рубля. Билетер-китаец в партер меня не пустил, а с почетом провел на самый верх, на галерку. В партере действительно сидели китайцы победнее, а на галерке расположи» лись хозяйчики и купчики. Партер был за- нят столиками и стульями, как в любой сто- ловке. Перед каждой галерочкой скамьей возвышалась доска, покрытая скатертью, пе- ред каждым зрителем стояла чашечка. Зри- тели усердно щелкали тыквенное семя. Тол- стый купец продает его «уосемь рубля» фунт. — Суода, суода, — кричит бой, разнося на- питки. Идет бойкая торговля. — Почем пампушка? — Два рубля. Лыбешка рубля. «Пампушка» —- китайская булочка с дауц изюминками-глазами, вся величиной с кула» «Рыбешка» — тоже булочка, поменьше, в род нашего весеннего «жаворонка». Начинается действие. Торговля идет па прежнему. Не менее оглушительный бараба аккомпанирует представлению. Пьеса тяне |ся несчетные часы. Вся крэм-сода выпит пампушки и рыбешки с'едены, публика нач» нает слушать. Я сидел, сидел, прочитал кн] гу, но так и не дождался конца диалога м жду двумя почтенными мандаринами. Над сценой, над китайскими мандаринами шелковых халатах, вздымается красный с тин и лозунг на двух языках: « Г о л о с п р о л е т а р с к о г о и с к у с с т в з о в е т р а б о ч и х и к р е с т ь я н н а б о р б у с м и р о в о й в о й н о й » . . . Выход в ,море откладывался на неделю Корабли колымского рейса задерживалис из-за погрузки. Был у Мюрата недостато Cq всеми он был знаком, все у него друзь со всем владивостокским начальством на ти — Ну, Сергей, распорядись, чтобы муку мн дали во-время. — Как же, как же! Сделаю... На самом деле ничего во время не делало^ с друзьями-волокитчиками следовало посту пать вовсе не «по-дружески». Полярная навигация на востоке коротка, ледовитые годы не больше двух месяцев; эш требует большой точности в использовани сроков. Капитаны Миловзоров и Сергиевски назначенные в колымский рейс, настаивали н скорейшем выходе в море. К этому побу! дали их особенности рейса. Море к восток от Колымы, через которое предстояло проб» ваться в ее устье, отличается большой лед» витостью. В то же время это самое южно из наших полярных морей. Крайняя северна точка Колымских рейсов — мыс Шелагский- лежит на одной широте (70°) с Югорски Шаром, самым южным путем карских эксш диций. У чукотских берегов обычно уже первой половине июля протаивает берегова полынья, пользуясь которой, можно пройт до Колымы. Узкая полынья под берегом о разуется даже в самые ледовитые годы. Эти об'ясняется, что ни одно судно, зимовавше у чукотских берегов, не было задержано J второй год, а всегда получало возможной выйти из Ледовитого моря через Беринг^ пролив. Шхуна экспедиции Амундсена «Мод» выш* в 1920 г. с зимовки у острова Айона, наход* щегося в 300 километрах к востоку от Кола мы, 7 итоля,* а в конце июля благополучв