Сибирские огни, 1933, № 3-4

^развалившемся 1 'Древнем доме, где в омнатах росли грибы и сквозь окон- ые дыры издевался'ва!д жильцами ве- ф; бродяга хотел сделать его своим одручным — собирать милостыню, но I здесь Келейников сплоховал; не мог ереломить стыд. Келейникова выручала публичная биб- лиотека; оборванный, грязный, голод- ый, он приходил в читальню и нре- раЮные дали фантазии в шелесте етра- :щ открывались перед ним. Он держал ебя скромно; библиотекарши с комсо- гольсккми значками не гнали его; там ыло тепло; можно сидет» в бездонном расле иод пальмой, и мягкая тишина труится в ^электрическом свете; Келей- мков жил в других мирах. Особенно он любил Достоевского 1 . В йразе Раскольникова находил нечто от амого Себя. Легенда о великом инкви- иторе тя1жким трагическим гулом всег- ia звучала в его памяти. А злые усы часов над книжными щельями 'Ползут к девяти!. Да, да, пол- ут к девяти. Библиотекарши начинают обирать книги. Без десяти девять. Без 1яти. Вши начинают сильней кусать Ке- ейяикова, он незаметно запустил руку а пазуху, он давит вшей незаметно ме- щу ногтями, а сердце стучит во-вею. юнок. Сейчас закроют библиотеку. 1рощайте, цветистые дали (фантазии! Сейчас откроется шова сырая темень, здистый ветер, пощечины осфого дож- я, ночевка или в милиции, куда иног- i пускают, или, скорчившись в буд- 5, г>де днем китаец торгует семечками, ш в развалинах с сумасшедшим бро- ягой, который снова будет надрывно [Мчать, что его режут, и корчиться, от- оняя призраки... И вот, когда жгуче вспыхнет звонок злые усы часов покажут девять, нуж- о, пользуясь толкотней у прилавка по- етителей, сдающих книги, незаметно асунуть за пазуху заранее взятое без апиои дорогое издание в красивом ие- еплете <за такие книги дороже дают а толкучке) и спокойно, очень спокой- ю выйти на лестницу. Так он научился извлекать из посе- ВДиия читальни две пользы, два удоволь- твия сразу—ополет в другие миры, рож- йемьге шелестам страниц, и краткую "сладу сытости-—толкучка была рядом, и, если вырвать заглавную страницу с •печатью библиотеки, жадные букинисты цепкими потными руками приним,али з а пятую долю цены дорогое издание. Книги сопутствовали Келейникову от начала жизни, книги выручали его так или иначе. Келейников привык к бирже труда, толкучке, приключениям в притонах. Часто неистово и безнадежно мечтал,, наконец, «поступить куда-нибудь, где бы он был на (своем месте, где бы работа доставляла ему удовольствие, где бы его хвалили. Пока ему не исполнилось двадцати лет, 'он часто плакал по ночам, на грязном полу какого-нибудь (барака на окраине, когда в окна истерически металась пурга. Неожиданное и прекрасное соверши- лось. (Сутулый букинист дрожащими от темной злобы руками повесил три зам- ка на свою лавку и больше не вернул- ся в нее; домовладельцы, по-барски бравшие безработного почистить на дво- ре, поколоть дрова, понесли на базар свои довоенные шубьг с бобровыми во- ротниками, 1 потому 'ЧТО этим лю- дям было отказано в хлебных кар- точках; самое главное для Келейнико- ва было в том, что на биржу труда при- ходили тресты и требовали рабочих в таком количестве, что их не стало хва- тать. Все как будто стали сильнее, сме- ялись ярче, ругались гневнее, и пусть за- змеияись очереди у хлебных лавок — все имеют работу, да еще какую рабо- ту! Удивлялись сами себе: как много и быстро может Сработать человек! Даже иные полубродяги стали соревноваться, с натужным и бодрьр матом подтаски- вая кирпичи на (стройке; веселый дождь мыл их нестиранные рубахи {ничего — норму выполним, получим' по ордеру), луком пахнущий пот вчерашних (безра- ботных превращался в добрый раст- вор — смесь цемента, извести, песка. Из деревень на -стройку перли косма- тобородатые, с волосами подобными копне сена; постукивая топорами, ста- новились в общие ряды'; тех же из них, которые, вместе с инструментом в своей котомке приносили ночную, косматую, кулацкую злобу, -— тех шали с работы. В газетах писалось о ликвидации ку- лачества, о том, что нужно (скорее и лучше выполнить пятилетний план. Каких только профессий не требова- лось! Многие ребята с биржи труда по-