Сибирские огни, 1933, № 11-12

красных. Теперь белы прут на Солоновку. Надо сказать, сюда партизаны ездют к сол- даткам. Спите, я их перехвачу на заре. Вме- сте уйдете. Мимо они тут ходят. В избе стало тихо. По деревне бродили трое верховых. Они остановились у большо- го двора. — Эта, не эта, чорт ее бей! — послышал- ся голос. — Эх, ты-ы, герой, — забыл. — Да ведь тьма, как в трубе. Передний постучал в окно. Во дворе за- хлюпали доски. Трое ввели в черную пасть ворот коней. — Чо долго не были? — спросил женский голос. — Бой держали. — Тоже. .. бой... заждались. .. — Ничего мы вас утешим! Люди долго и старательно вытирали ноги в сенцах, а потом свет вылепил Василия Ушакова, Александра Слюдкина и Ляина. Они были увешаны винтовками и саблями. Бритое лицо Ляина выражало испуг. Васи- лий -Ушаков прошелся по комнате. С его офицерской, .длинной шинели поверх полу- шубка текла вода, а лента плотно прилипла к щеке. В соседней комнате затрепыхался смех, и огонь погас. — У-у, черти, не жрамши прямо. — Люблю я, Нюра, осенние ночи и катор- жанские песни. По диким степям Забайкалья, Где золото роют в горах. .. — Ух ты, цыганенок мой... — У меня завсегда бороды не быват. Идишь какое дело, лета до настоящего во- лосу не дошли. — И еще, Нюра, люблю я, когда Семка Останин играет на баяне во время боя. — Н-е-ет... Ему еще рано нашему пулемет- чику. — Гранаты, Нюра, под голова. Люблю, когда высоко спать. — У-у видьмедь. .. К дому под'-ехали трое конных. Рослый толкнул калитку и стал „ждать. Во дворе заметались белые подолы рубашек. — Ш-ш-ш... Коней уведи. .. — Чо будем делать? .. — Хороши парни... — Белы, черт». .. — Ш-ш-ш... Увела коней?. .. — Кто там? • За воротами загыгыкал молодой голос. За- тем в калитку вошли трое, ведя лошадей. — Пикарей близко нету? — спросил тот же молодой голос. — Нн... ету . . . — Али зябко? — Стужа. .. — Туды его за ногу — погон, братка, ото- рвался. Оглашенно кричал петух. Александр Слюдкин проснулся раньше всех. В комнате осыпалась ночь. Поднимаясь, Ушаков широко открыл глаза: перед ним но столе четко белели кокарды на фуражках. Он медленно огляделся. Все спали в ряд. Из окон сочился рассвет, обнажая чужие, стран- но знакомые лица: с других боков солдаток опали три сына Тимофея Алымова. Старший глядел на Александра Слюдкина. — Здорово, Саньша,—сказал он удивлен- но. — Дядя Афанасий!.. Дындра! .. Елки-пал- ки! Александр Слюдкин держал в руке револь- вер. ... У последней избы их перехватил лы- сый старик. Василий Ушаков, Александр Слюдкин и Афанасий Ляин везли три япон- ских комплекта оружия и обмундирования. Глава XXVI , Омск пал. Пятая армия медленно наседала на Ново- миколаевск. Метались меньшевики, эсеры и областни- ки. В ставке Колчака было страшно от ти- хо го хрипа вбегавших генералов и плача женщин, просивших вагоны на восток. Арка- дий Слюдкин -сидел в своем маленьком ку- пе адмиральского вагона, где был кабинет и постель. За перегородкой слышались мер- ные шаги Колчака. Верховный был уже на «колесах» и никог- да не принимал, ожидая, когда Аркадий принесет прозу последнего приказа. В купе вошел офицер и молча положил на столик газету. Откуда-то просачивался иди- отический хохоток. — Хе-х,е-хе. .. На колесах Директория, а под колесами территория... Хе-хе-хе . .. вот и мы уподобились Директории: на рельсах ва- гон, в вагоне — стульчак, на стульчак Кол- чак — оправляться изволят, верховной вла- сти обожрались. Аркадий Слюдкин потянулся к газете. На первой странице — обращение Потанина. С тех пор, как Аркадий отдал приказ о рас- стреле трех перешагнувших меру областни- ков, областники начали с Колчаком крутую дружбу, а Потанин совсем перекочевал к не- му. К оружию, граждане! Банды большевистские у ворот. Нет, они