Сибирские огни, 1933, № 11-12

Плясал Варнава плохо. На риск он оглуши- тельно топнув, вызвал стройную, что стояла у печки. — Настя, покажи ему! — крикнул девичий голос. Варнава обомлел. Настя гордо проходила круг за кругом, а в глазах Александра и Се- мена он видел муку и страх. Семен налегал на двухрядку, движениями, лицом помогая Варнаве: «Ради христа» — говорили его гла- за. — Ихий пулеметчик. .. — шептал чей-то го- лос. Варнава озяб, а Настя уже махала плат- ком. — Чаще.... — прохрипел Варнава. Пастушьи ноги нещадно брызнули дробь. Варнава бил по подошвам сапог, по шее, по груди. Падал на пол, кружился, как карусель, на одной ноге. Когда он прошел в присяд- ку через всю избу, Семен уже торжествен- но играл победу. Молодежь давила круг и просила еще. Широко ^улыбаясь Варнава снял шапку. Безобразное лицо е го сияло удовлетворением. С крутого лба бежал пот. — Куда же ты? — спросила его Настя. Дзрнава глянул и сразу притих. Ему пока- залось, что он тонет вместе с пулеметом в ее глазах. И он почему-то пожал руку Насте., не слыша ее крика от боли. — Ишь ты... У них еще по ручке, — заме- тил кто-то. Вечорка гудела уже где-то дале- ко и ее шумы еле доносились до Варнавы и Насти. — А зачем патроны под тужурку? — спро- сила Настя, тронув рукой пулеметную ленту. Варнава уже рассказал ей, как он стал пу- леметчиком, а о лентах под одеждой вост- торженно заметил: — Патрон должен быть все гда под рукой. — Страшно. Они сидели у плотины, спрятанной в осо- норях. Распахнув полушубок, Варнава обнял Настю. На ее лицо падала с шапки партизан- ская лента, длинная с махрами, как кисть ря- бины. — Ну, и силища же у тебя. Кисть еще ниже склонилась к лицу На- сти. — Вот брошу в проталину... — Не бросишь. Жалко. Высвободившись, она обняла его за шею, Варнава снял шапку и, тряхнув, показал ее девушке. Шапка была похожа на растрелян- ного баклана, но красная лента делала ее но- вой. Настя надела, а Варнава с удивлением заметил, что шапка была несказанно хоро- шей. Варнава взял Настю на руки и положил на колени. — А чо у тебя ноги таки железные? — спросила Настя. — Пас тух я. — Па с тух? — А чо жа, разве пастуху нельзя жить? Лента на шапке вспыхнула брызгами ос- лепительных огней. Искры охватили кудри Варнавы, а лед, что заковал плотину холод- ной страстью, гулко раскололся. Пьяный от поцелуя, Варнава шел за Настей. Потом он настиг ее, и еще раз вспыхивали брызги ослепительных огней. Держа Настю на руках, Варнава вынес ее к обрыву. На груди теплые лежали патроны. В ли- цо, со степи, дул влажный мартовский ве- тер. — Какой ты чудной, смотришь и смот- ришь, — прошептала Настя. Сна обвила шею и, пригнув упрямую го- лову, долго смотрела в его лицо. Опуская ее на землю, Варнава видел широкую £тепь, впервые незлобную. . . .Анастасия Острова тоскливо расстава- лась с Варнавой Баклыковым. Обнимая его, она спросила: — Не обманешь? — Батраки, Настя, не в силах обмануть ,— прошептал Варнава. — Придет Краймя ар- мия — выбьем белых. Когда приеду, мы бу- дем делать на степях коммуну, как петро- градские коммунары. Варна ву Баклыкова догнал Семен Ос т а- нин. Александра Слюдкина не было, и они не стали его искать. — Сыграй ты мне, Сема, самую веселую песню, — попросил Баклыков. — Нет, не могу, — ответил Семен. Утром после митинга отряд уходил, по- полненный новыми людьми. Тянулся обоз. Сидя на первой подводе у пулемета, тос- ковал Семен Останин, а Варнава Баклыков искал взглядом в толпах народа. Настю. Глава XXV. Через Антаево на степь летели журавли. Последняя их вереница утонула, -и ее ник- то не встретил и не проводил: Кривой ули- цы не было, не было и Подзоровых. Весной, на брусу, пепел и з'ола долго таили влагу, но подули ветры, нещадно жгло солнце, и там, где была Кривая улица, росли непро- лазные бурьяны и чертополохи. То г да на брусу появились кроты. Они рыли землю упорно, как люди, и по ночам можно было слышать в норах свиня-