Сибирские огни, 1933, № 11-12

глаза, замахнулся на Подзоровых. Е г о сдер- жали. ...К вечеру Подзоровых везли в каталаж- ку, в Черновую. — Ты, поди, озяб, старик? — спросила Силантиха. Подзоров ничего не ответил. То г да она толкнула его локтем в бок: — Чего молчишь? Или плачешь? Он повернулся к ней и, заметив, что ее г убы шевелились. Ответил: -г- Я, старуха, не слышу. Оглох я. Из ушей у него текли тоненькие струйки крови. Он чувствовал их жгучую теплоту, а возчик, сняв свою челдонскую шапку, на- дел ее на лысую голову Силантия, а сам обвязался мешком. Через неделю Подзоровы были 1 в барнауль- ской тюрьме. При прощании жена Силантия долго не могла сказать слова. Конвойный торопил. — Подожди, успеешь еще, — сказала она ему. Наклонившись к уху мужа, она крик- нула: — Будешь помирать... старик. .. от пули, «Отче наш» читай... Ежели от сашки- лиходейки — «Да воскреснет бог», если пет- лю наденут — «Богородицу деву». Силантий кивал головой. — А как запорют? — громко спросил он, насторожившись, чтоб не проронить ни од- ного слова жены. —' Поди, старуха, молчать надо? — Молчи. О большаках думай. — А ежели в прорупь спущать станут? — Не читай молитву, а скажи слова Иисуса Христа на Голхофской горе. Силантий вздрогнул: — Ужли распинать будут, черти? —Не имей зла на людскую подлость,—при- казывала жена, скрываясь в темной яме две- рей. Раз говор Подзоровых слышали арестован- ные. Они густо залепили окна всех этажей, и одиночный выстрел по ним не мог отор- вать от решеток бледных лиц с лихорадоч- ными глазами. Кто-то из них- крикнул: — Красная армия идет из-за Урала! С лязгом захлопнулась дверь за Подзоро- вым. С минуту он ничего не видел. Кто-то подскочил к нему, обнимая, жарко дыша в лицо: — Отец, Красная армия идет из - за Ура- ла ! ! . . Она « д е т ! Сибирь будет. .. Кто-то задушенно крикнул: — Сибирская коммуна жива! .. Силантия густо обступили арестованные, расспросы бурно нахлынули на него. Кто-то встал, и, расталкивая людей, провел Силан- тия к нарам. Нары тянулись и поднимались в шесть этажей. Везде копошились люди. Ими был завален пол. Кто-то под потолком негромко читал лекцию об анархизме. — Вы мне ревите погромче, — крикнул Силантий. — Оглох я: мужики надели ведро на голову, потом палками играли по дну, вот и рглох. Вслушиваясь в вопросы, он подробно от- вечал: — Нет. Председатель с ' езда застрелен из пулемета вместе со всеми. Я бочки жег, что- бы светло было депутатам. Потом народу указывал, как окопы рыть. Я большак. Здесь сидели арестованные Временным правительством. Директорией и Колчаком. Щелкал замок, и вся камера вздрагивала. Приводили новых людей, и начинались те же расспросы. Барнаульский рабочий, что провел Силантия к нарам, начал его учить, как держаться на допросе. — Там есть поп Иван, — держи ухо вост- ро. Никого не выдавай. Хорошо, что глу- хой. При всякую чушь про хомуты, про мо- розы. Когда оцепенение вновь охватывало каме- ру, Силантий думал о смерти. — Он, поп, сам порет чо ли? — спросил Силантий. — — Это еще ничего, — ответил рабочий, — издевается и мучает. Понимаешь, всыпнт штук двадцать, а потом... посолит солью. — Вот людоед! — вздрогнул Силантий. Он провел три мучительных недели в этой камере, вскакивая при каждом шорохе у дверей. При нем вывели много партий, ко- торые больше не вернулись. Не вернулся и рабочий, наставник Силантия. Подзорову сказали, куда уходили эти партии, и он по- чувствовал, как велика борьба. В решетки ветер бросал первые дуновения весны. С ни- ми пропали разговоры об отце Иване, но по- том снова вспыхнули. Силантий однажды разбудил всю камеру. Люди повскакали. Шестиэтажные нары зашевелились: — Ребяты, — проговорил Силантий, — а ведь это наш поп. Он, жеребец эдакий, имя переменил! Люди заскрипели на нарах, потрясая ку- лаками. • — Спа-а-ать! — оборвал хриплый голос солдата, прикурнувшего к глазку. — Но ты же его не видел, — шептал со- сед Силантию. — Все равно наш. Там така образина, не приведи бог! Утром Силантия вызвали. В просторной чистой комнате сидели двое.