Сибирские огни, 1933, № 11-12

открыл Сарылбаев. .. Он пошел, мягко сту- пая на сосновые свечки. В зале дремал полумрак, но на белой подушке можно было видеть медвежью голову человека. Когда подошел Жумажан Сарылбаев, звериные волосатые руки слабо зашевелились, Жумажан сел на мягкую турецкую подушку у медвежьей головы че- ловека. — Как самочувствие, Роман? Они перестали называть друг друга по отчеству незаметно, и, пожалуй, ни один не сказал бы, когда это случилось. — Жумажан. .. Рахмет. Абдан рахмет 1 . — Голова Романа медленно повернулась к Сарылбаеву: блеснули большие белки глаз и белая подкова зубов. — Не знаю, что он сделал оо мною, но он вернул мне жизнь,—негромко проговорил Роман, — и я прошу вас, Жумажан, если не оскорбляю этого дома... — Роман, вы просто обижаете меня, — Сарылбаев взял руку Слюдкина, она была неестественно эластична, сжимая ее, накло- нился к голове. — Я... люблю Адат, — тихо проговорил Роман. Сарылбаев вздрогнул. В дверь кто-то постучал. Роман слабо махнул рукой, и Сарылбаев ушел, тая страх. В зале стоял доктор и какой-то пар- нишка в халате. Они раздели Романа, и тогда он уловил знакомый запах маральей крови. Доктор торопливо раскинул руки. Тогда в рот Романа вошла длинная трубка, доктор вводил кровь в желудок, нока жи- вот не вспух болезненным бугром. Острый запах вереска и пьяный сладкий запах рогов наполнили зал, а сосны начали бесшумно (исчезать . Доктор тибетской медицины ушел из за- ла глубокой ночью. Роман Слюдкин остал- ся один, голова тяжелела, казалось, вместо нее многопудовая гиря тянула шею. Пер- вые дни его преследовал какой-то конь, чей храп и голова стояли над Романом, ко г да он упал на улице, не добежав до с ' езда. Он вновь увидел, что конь был земляной и дышал запахами земли. «Конь Земляной», кричал Роман и звал е го до тех пор, пока тяжелый удар по голове не убивал в нем мысль и голос. В одно утро Роман проснулся, как казалось ему, совсем здоровым: в зале стоял тот же холод и тот же густой запах смолы и сосны. Меж ними понуро стоял Земляной конь, грива его бы- 1 Спасибо., Жумажан. Большое спасибо. ла склубочена, бока глубоко втянуты, к резко выступали с квозь земляную шкуру каменные ребра. Роман свистнул, и конь пропал. То г да Роман впервые смутно по- нял, что он останется жить, но сказку о коне Земляном, он так и не мог восстано- вить в памяти. Один раз был Аркадий, в Роман спросил его о ней, но тот тоже за- был. — Будь он проклят, — облегченно про- шептал Роман, —- измучил, собака. Может же прийти эдакая чертовня в голову. Теперь он быстро шел к выздоровлению. Доктор уже не сидел над ним, как изор- ванный ветрами камень. Он появлялся у кровати, плохо скрывая чувство торжества, а Роман поглощал маралью кровь, кумыс и какой-то густой раствор, в котором рез- ко выделялся запах молодых рогов марала. Часто ему казалось, что весь он плавает в этих снадобьях, и тогда начинали ощу- щаться все мышцы. Доктор устраивал над ними какую- то нестерпимую экзекуцию, после которой тело вздрагивало, а Слюд- кин ощущал, что рана была полна теплой массы и из нее шел пахучий дым верестка. Выздоровление Романа Слюдкина заме- тил и Жумажан Сарылбаев. Отец, прожив в особняке два месяца, скупо попросил приготовить лошадей и джигитов до Влади- востока и визу на иностранный пароход. Жумажан сделал то и другое, а где-то в глубине у него шевельнулось сожаление о таком исходе болезни Романа. Слюдкину было пятьдесят два года, а Адат восем- надцать. И х о тя степь жила такими брака- ми, но Жумажан в е сь содрогался, ко г да мысль ставила перед ним Адат и Романа рядом. .. Сарылбаев не спал ночи, и они на- ложили на его умное, седое лицо с вою печать. Он смотрел на свои прозрачные, длиннопалые руки, ласкавшие Адат, и то- г да ощущал, как кисти их начинали теп- леть. Образ жизни Романа Сарылбаев знал, и это не беспокоило седую голову, но лета, лета! Их нельзя было отброаить. Сарылба- е в посмотрел на портрет Слюдкина: . ему можно было дать самое большое тридцать пять лет. Сарылбаев стал думать и ясно понял, что Адат нужна Слюдкину так же, как и Слюдкин — Адат. Он прошел в зал и, встретив вз гляд Романа, полный ожида- ния, молча поцеловал сухие губы. С вечерним поездом приехал Аркадий. Эрмий и Нина. Среди детей попрежнему была крепкая дружба. К отцу их доктор не пустил, и они, узнав, что отец выздоравли- вает, потащили Сарылбаева в театр. В ан-