Сибирские огни, 1933, № 11-12

— Уж я зря не скажу, — ласково улыба- ясь, повторила попадья. Когда проводили гостей Фелицата зажгла свечу, пошла в чулан и поочередно раскупо- рила все банки. Сомнений быть не могло: зловещий белый налет, пузырьки, кислый запах, —- попадья была права. Только через неделю выпала оказия в го- род — ехал с дровами сосед Аким Семихва- тов — и Филицата строго настрого наказала купить сахарного песку: она решила пере- варить варенье. Аким вернулся в тот же вечер. Он влез в кухоньку, снял шапку, обеими руками обмял бороду и молча поклонился. — Где сахар? — спросила Фелицата. — Так что нет сахару, Лисата Степанов- на. Шум в городу большой, лавочки все за- крытые, я дровишки тоже обратно привез. .. Он подвинулся к Фелицате и сказал тише: — Правда, аль нет — сказывают, царя смахнули. . .. f Фелицата отшатнулась от него, как от без- умного: — Как? Нет! Нет! — хрипло повторя- ла она, ища дрожащей рукой стол, чтобы опереться. Аким переступил с ноги на ногу и 'про- кашлялся: — А я эт, спрашиваю: как теперь война- то? Война, говорит, так и будет война. В-рт тебе и слобода! Слобода! У меня вот двоих сынов нету. .. угнали, так и . . . — Значит, нет сахару. .. — рассеянно ска- зала Фелицата, думая о чем-то другом. — Скиснут ваши вареньи. .. — не то со- чувственно, не то насмешливо откликнулся Аким. IX. Тревога врезалась и в домик учительниц. Лето прошло жаркое, тучное, томитель- ное. Город—там за горой—кипел каким-то невиданным беспокойством, буря слухов тотчас перекидывалась и в Сухую Речку. Любаня дрожала при одной мысли о том, что какая-то грубая, бесповоротная сила сомнет строгие линии ее жизни, ее систему, к которой, с таким трудом, она вновь пришла. Каждую ночь, ложась спать, она мелко крестилась и повторяла отчетливо, будто хотела вдавить слова в темноту: — Господи! Сделай так, чтобы ничего не случилось! Милый Господи! Это была наивная привычка ее детства, « теперь она повторяла ее, невольно улы- баясь и в то же время не умея с держа ть себя. Школу пришлось наполовину забить — общество отказало в дровах. Теперь зани- мались только Любаня и Фелицата, ната- лочкиных малышей распустили. Фелицата стала часто прихварывать, (и Любаня, сурово нахмурившись, уходила з а - ниматься одна с двумя группами. ...Это случилось во время урока арифме- тики, 4 в группе Фелицаты, ко г да Любаня спрашивала таблицу умножения. — Девятью де вят ь? — Любаня прищури- лась, заглядывая в список учеников. Вдруг на задней парте, без спросу, под- нялся полнощекий мальчуган. — Сказывают, в городу из пушек стреля- ли? Правду аль нет? — громко сказал он и щелкнул лартой. — Я вышел лошади корму задать, слы- шу, будто гром, а какой гром по о с ени?— захлебываясь рассказывал мальчуган. — Я тоже слыхал, да думаю. .. — И я! — Тятька сказывал, бои идут. .. — Болтают, поди? Любаня, сначала чуть растерявшаяся, бы- стро пришла в с ебя: — Дети! — подняла она руку, и группа внезапно смолкла иод упорным холодным е е взглядом. — Девятью девять? — ткнула она паль- цем в первого попавшегося мальчугана. Тот встал и опустил глаза. — Губа. .. — Губа! Губа! .. — прошипело сзади не- го несколько голосов. Любаня сообразила, что, «Губа» — это ее прозвище. Она услышала е г о в первый раз и заметно побледнела: — Дети. .. — снова сказала она и тут же Почувствовала, как незначительно для них это слово и как безобразно сломан ее день. — У нас здесь не собранье, — раздель- но, сдерживая клокотавшую обиду, добави- ла она, — у нас здесь урок арифметики. В школе вас учат грамоте, а не соб-раниям и не по-ли-ти-ке... Она распустила группу раньше назначен- ного часа и, сама глухо удивляясь с в о ей несдержанной и жаркой злобе, выговорила Фелицате: — Какой у тебя распущенный класс! Вечером пришел Аким Семихватов. Сестры стороной слышали, что Аким вы- бран в сельсовет. Баба вчера приходила занять дрожжец, разболталась, пригорюни- лась: