Сибирские огни, 1933, № 11-12

Сухая Речка Н. ЧЕРТОВА I. j r j | деревне Сухая Речка у изб растут вя- лые березы, улицы широкие и бестолко- вые , народ неприметный, ленивый, много белоголовых ребятишек, и песни поют по вечерам ровные, бесстрастные, как степь, как пески. Река, про которую говаривали старики, будто была она шириной с улицу, — вы- сохла теперь в грязный ручеек. Ручеек трудно пробивается между золотистыми, ползущими грудами песку. Оттого и дерев- ня получила название Сухая Ргчха. Оттого так обильно торчат журавли колодцев, по- чти у каждой избы. — Пески сожрали реку, — говорили зна- ющие люди, — пески сожрут и деревню. В самом деле, песок — ровный и круп- ный, как золото, накатывался со степи мед- ленно и жадно и оседал непрочными хол- мами. Холмы курились, рассасывались и снова мгновенно вырастали. Крайние избы от гребались от песка как от снега. Летом по широким улицам крутились песчаные вихри, песок хрустел на зубах, оседал в потных складках лица, щекотал за воротом рубахи. Зато были у с у х ор е ч е н сшх в с е г да уро- жайные бахчи и огороды: родились тыквы чудовищной вел»ч#ны —- сочные и сладкие, тонкокорые арбузы сами раскалывались в руках. Учительницы Колесниковы попали сюда прямо со школьной скамьи, любезно наз- наченные в одно село знакомым инспекто- ром. Они приехали, три озабоченных ба- рышни, повязанные платочками по-город- с ки — концами назад, — сняли домик у с тарухи просвирни и осели в Сухой Речке, сразу плотно и хозяйственно, будто то бы- ла их вторая родина. В их маленьких комнатках постоянно tea*. пахнет мятой, над белой кроватью млад- шей из сестер, Наталочки, висит гитара с лиловым бантом, на хромом столике у зер- кала положены два потрепанных альбома с давно изученными крымскими панорама- ми и портретами известных артистов. Окна заполнены желтой, пустынной ули- цей, — как-раз напротив постоянно скри- пит и наклоняется к колодцу журавль. Вот, баба налила ведра и уходит, лениво шевеля бедрами, а после не г еще долго качается бадья, гремит цепью и поблескивает алмаз- ными каплями. •Если выйти из комнат и обогнуть ветхий плетеиь, перед глазами развернется вся де- ревня, соломенная, убогая, из 'еденная пес- ками. Учительницы здесь из года в год усерд- но учат ребятишек, одолевают положенное им одиночество, толстеют и старятся, окру- женные голосистыми деревенскими бабами, белоголовыми ребятишками, мертвым лесом колодцев и зыбучими песками. Впрочем, о чем могли бы рассказать тре- вожные глаза рыхлой Фелицаты, старшей из сестер? Что скрыто в молчании сосредо- точенной Любани, и почему так бурны, так дики, так неистовы жалобы младшей Наталочки — на скупую тишину, на пески и на одиночество? И. У Фелицаты была одна необыкновенная весна. Особенный, жадный блеск глаз, на- пряженный румянец, порывистые движения и рассыпчатый смех, быстро переходивший в слезы... Это была сокровенная ступень, от которой жизнь девушки должна сло- миться пополам. Но прошло все лето, на редкость теплое и сочное, прежде чем Фелицата втащил^ в домик упиравшегося поручика Гай и сер- дито и взволнованно об'явила е го своим