Сибирские огни, 1933, № 11-12

кой в тарелку. Вилка скользила с огурца. Отбросив вилку прочь, Басалаев сцапал огу- рец рукой и—в рот. — Уехали — это что. А вот кулаками на- чинают нас звать, так это точно, — много- вначительно заговорил Чалбышев ,—на-днях, Аким был у меня, так сказывал: нелегкая принесла которого, избача, так он, прямо так и хлещет без обиняков: Болотов — ку- лак, Басалаев — тоже, а мне прямо в ро- жу, сукин сын, было не брякнул. А то — уе - е - ха -ли! Хрипин потянулся за бутылкой ад долил ему стакан. — Пей, да много-то не горюй. Кулаков У нас в Оаиновке нет. .. Все мужики трудящие есть только. Повраил нос... Опрокинув стаканчик, Хрипин налил еще и Понюхал хлеб. Смотрел-смотрел на с воих приятелей и раскатился: — Ха - ха - ха! — Тебе что за хохот дался? Хрипин продолжал хохотать, придержи- вая обеими ладонями живот. — Что за х о х от тебе дался, спрашиваю? —• А выпроводили-то как нас, Петр Лу- пентьич. Ха - ха - ха. Как вьщроводили-то нас. А?. . Ха- ха- ха. Смех Хрипина Басалаеву тоже пришелся не понутру. — Над своей бедой хохочешь, — отбросил он в сторону огрызок огурца. — И над твоей, Влас Андреевич. И над твоей, Петр Лупентьич. И над . . . Ха - ха - ха. Казалась, и конца не будет смеху. — Ох , уморился. Ей бо, уморился Уф-ф! А молодец он, право молодец. Таких людей люблю. — Это кого же? — А хотя бы избача. —• Впопятную, что ль, пошел? — Не впопятную. А что он молодец, так это видно. Басалаев скорчил кислую рожу. — А ты каркай, каркай больше.. — Не каркаю, — отрезал Хрипин. — А дело говорю. И скажу так: оттяжки может и добьемся, а землеустроительной беды нам не миновать. — Удумал ты с кем это? — С кем: избач — не чета твоему Ефре- му Кузьмичу! Так вижу. А потому и думать тут неча. По горнице шлялся кот. По старой привыч- ке, он прыгнул на колени к хозяину. Чалбы- шев двинул кота кулаком так, что кот пере- вернулся в воздухе, ударился об пол ад опро- метью бросился под кровать. Дв ерь и так была плотно притворена, »о Хрипин потянул е е еще за скобку: — Убрать из деревни избача надо, — в побагровел. Притихли. Переглянулись. — Куда уберешь? — придушенно задер- живал дыхание Чалбышев. — На то и голова к плечам пришита. Ку- д а ? Думать надо куда. ^ — Уволить бы, так это не в наших влас- тяIX, — трусил Басалаев. — То г да Митьке Бараксанову с Г ан ь ко* переказать. .. Они все законы знают. И Хрипин снизил голос до шопота, мед- ленно опускаясь на стул. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. I. Словно ножницами — мягкий и черный шелк, вспороло ревом холодеющую вечер- нюю тишь: Эх - х, да-а ты ма-а-та-ня, Я-а твой Ва-а-ня, Ты-ы ма-ата-ничка мо-о-я, Песне вторит перебором звонкая гармош- ка. Режет воздух пронзительный, залихвас- тый свист. Эхо подхватывает с улицы этот хаос ^звуков и швыряет его в поле, в бор. И он расползается в сумрачной дали. Гань- ка Березовский ад Митька Бараксанов прово- жают последние дни мясоеда. Ты-ы по-о-што Ме -ня не лю-бишь, Я-а пош-то те-бя лю-блю-у. Митька идет козырем, задорно откину* голову на бок: вот - вот спад ет шапка нч- земь. Одна штанина вобрана в сапог, дру- гая спущена по голенищу до носка. Растяпи- вая гармошку доотказа, он и сам, того гля- ди, растянется на мокром сне гу. Ганька Березовский отделывает присядку, выбивает раскисшими пимами чечотку. Но слышен только прерывистый шорох, да вид- но, как брызгами снег летит. Ты-ы по-о-што, Ко мне-е не-е хо-о-дишь, Я-а по по-о-што к тебе хо-о-жу. А деревня укладывается спать. Один за друпим тухнут огни. Ту х н ут последние шу- мы. Только собаки тявкают надоедливо » протяжно. Вдруг Митька Бараксанов остановился среди дороги. Рука, как мертвая, скатилась с ладов. — Ганька! — Ну? — Устал, язви-те в душу. Пра!