Сибирские огни, 1933, № 11-12

ноги ты эачал подыматься справно. Толь- ко совет мой т-ебг: сам подымайся! Караб- кайся вверх, друпих не слушай, свой разум на чужой не меняй, мозгуй один. А под- держка нужна? Ищи ее там, кто по плечу тебе доводится. Кто сможет оказать ее желанно, а не тот — тяп да ляп! На душе у Березовского смутно. От пе- редела и он не прочь. Не потому, что зем- ли ему нехватает. Земли достаточно. А надоела Березовскому чересполосица, зе- мельная тяжба, сенокосная «несправедли- вость», как называл он вековечный осинов- ский порядок. А порядок несложный: выезжают после Петрова дня мужики на сенокос, кто где захватит с ебе участок, там и косит. Выи- грывали те, у кого сенокосилки: обкосит круг такой, что глазом не обхватишь, и настегивает лошадь до дру гого участка. И там обкосит. Кто с литовками, тот и в проигрыше. Хотя Березовский и завел сей- час машину, но заведенного порядка не оправдывал. И земельная тяжба донимала Никиту Лукьяныча. Сосед, пользуясь тем, что гра- ни Березовского давно потеряны, запаханы, стал прибирать к своим рукам чужие клочки и загончики. Березовский судился, но дело проиграл. И думается Березовско- му, что при переделе восстановятся настоя- щие грани, каждому выделят надел и за- ливных угодий, и суходольных. А Чалбышев все размазывал масло при- торной убедительности: — И то возьми впрок, Никита Лукьяныч, не всякому слуху верь. Слова-то они раз- ные бывают: одни — их слушать приятно, от них и пользу ты извлекешь, —- такие слушай! Другие есть: плюнуть на них, ногой растереть да о г о йш в сторонку. .. чтоб в грех себя не вводить! — Слушать, Никита Лукьяныч, мужик мужика должен. Потому, язык наш один, разгов-ор крестьянский обоим нам понятен: ты яашешь и я пашу, ты думку держишь, как бы лучше и земельку угоить, -и посев расширить, и урожай во-время снять, да продать где сходно, — о том и я думаю. .. • — Мужичкам почтение! — Никите Лукьянычу! —• Пришел? — Да зовут! — расстравил тот руки, пе- решагивая порог. — Как поди не по- дешь? — Ткнул рукавицы за пояс м высма- тривал Березовский, куда бы ему втис- нуться. Высунулся Ганька Носков. С Митькой- сыном Никиты Березовского, их и в доброе время калачом на собрание не заманишь. Вс е г да ищи на широкой улице, а там — один яро разворачивает бока гармошки, другой — набекрень шапку и надрывает песнями горло. Друз ья неразлучные. На ули- це нет — так и знай: сидят у Дуньки само- гонщицы. — На печке бы тебе сидеть, старина, а оя_ мотри, по собраниям! — ' гаркнул Ганька. Никита Лукьянович косо поглядел на Ганьку. На Митьку и глядеть не хочет. — А сколь вас таких, молодых, за пояс- уйдет? Ну? Мужики загоготали. — А кошель припас на передел, коль, пришел? Березовский присел к стене, взял у сосе- да кисет с табаком и потряс им перед сво- им носом. — Во, смотри! — Да не кисет с табаком, а кошель с деньгами выворачивай. — День ги—гы! — и положил &л:сет об- ратно. Мужики подходили, у порога отвешива- ли поклоны, запрокидывали воротники, одер- гивали полы, проходили вперед, уплотня- лись. Снова орал Ганька Носков, брызгаясь слюной, поглядывая на Митьку. Митька улыбнулся дру гу рассеченной губой. — Смотрите, смотрите, и баба в мужиц- кие дела, туда же ! Дарья! Глядели на дверь. Ошарашенная смехом баба растерялась. — Дверь - то припри, не лето' — Чо вьшучила глазища, заходи! — Снклит аре^ ее! — кричал Митька. _— Не трожьт-е бабу, чего набросились!— заступился Павел. — Председателем лучше подойдет! — по- советовал Ганька. — Иван Митрич, с руки тебе. Тащи бабу за стол! — Отстаньте, дьяволы!—огрызнулась та. Увлеченный криком мужик, сидевший у дверей, потащат было Дарью за подол. Та отдернула юбку и хлопнула дверью. Смехом встретили, смехом и проводили. .. • Дали слово Басалаеву. Прощупывая ос- торожно дорогу, он тискался к столу. По- дошел. Присмотрелся. Стянул шапку, а го- лова, как блином ситным, обтянута наполо- вину. — Я с этого начну, граждане: слов нгт„