Сибирские огни, 1933, № 11-12

Большим достоинством И. Мухачева явля- ется уменье сжато, ярко, образно вьг^азить мысль. Возьмем, например, стихотворение «В дороге». Автор едет на лошадях. Налево степь, направо бор. Зеленый горб увала. .. Там, опоясав косогор, • Взнеслись над шпалой шпала. Ямщик, нахмуря быстрый взгляд. Сказал мне глухо, строго: — Смотри, здесь будет, говорят, Железная дорога. И, брань рассыпав, он затих. Как будто чуя гулы, Но кнут е го взлетел как вихрь. И зашатались скулы. Как же отнесся с едок ко всему этому? Там, где менее чуткий автор разразился бы длинными тирадами по поводу несозна- тельности ямщика, заставил бы седока нра- воучительно излагать начатки политграмо- ты, — И. Мухачев ограничивается все го двумя выразительными и вполне выясняю- щими суть дела строками: Ящик молчит и я молчу, Но думаем мы оба. Или вот, например, отличная по сжатости, по меткой иронии характеристика кулака в стих. «Деревня»: Рукой играл то вверх, то вниз И говорил не без отваги, Что по душе он коммунист. Но беспартийный по бумаге. ... Как эта скатерть на столе, Ему весь путь советский ясен, А вот с декретом о земле Он в самом корне не согласен. Очень жаль, что из стихотворных миниа- тюр Мухачева в сборник вошло только «Ут- ро». К маленькому стихотворению у нас по- чему-то относятся с пренебрежением. Редак- торы большинства толстых журналов, веро- ятно, только усмехнутся, если кто-нибудь из поэтов вздумает предложить им стихотворе- ние в 4-6 строк. Да и сами поэты в боль- шинстве случаев предпочитают писать длин- но и неэкономно. И напрасно мы стали бы искать в нашей поэзии стихотворения, по сжатой меткости и глубине приближающего- ся к стихотворным миниатюрам Гете или Пушкина, стихотворение, которое сразу за- помнилось бы, которое можно было бы пов- торять, как афоризм. Конечно, мы не хотим сказать, что И. Му- хачев может соперничать с Гете и Пушки- ным. Но его мин|латюры вряд ли хуже дру- гих вошедших в сборник стихов, и то, что они в него не включены, говорят о совер- шенно напрасном пренебрежении к этому жанру. Индустриальные мотивы мало привлекают И. Мухачева. Он больше уделяет внимания природе и деревне, чем машине и городу. Сдцако, он очень далек от какого бы то ни было противопоставления городу — дерев- ни, машинному гулу — зазывания пурги и журчания ручейков. Любовь к природе не мешает ему правильно разработать и темы индустриальные. Это можно выразить его же .словами: Но, принимая к пейзаж, И то, что ветер пахнет маем, — Мы дружно на восьмой этаж Цемент и балки поднимаем. Полезно здесь вспомнить старое, напеча- танное еще -в 1926 г. и не вошедшее в с бор- ник, стихотворение, г де поэт грустит о по- кинутых полях и лу г ах: В сердце горечь, пасмурная горечь. Густо хмурясь, вздрагивает бровь, Где вы, где, малиновые зори, Голубых просторов серебро? ... Город! Город! пыльный, смуглокожий Не жалеет ни травы, ни рос! Ах, зачем сюда мой путь проложил Круглоногий мерин — паровоз! Мы вспомнили это стихотворение, чтоб яс ней показать, какая разница между прежним Мухачевым, с его нездоровыми, есенинскими настроениями, и Мухачевым сборника «На горном пути». Из всей массы е гихов, написанных до 1930 г. в сборник вошло немногое. И в се же, руководствуясь проставленными автором датами, можно проследить серьезный идей- ный и формально-художественный рост Му- хачева. Сейчас он лучше владеет темой, пра- вильнее направляет острие своего поэтиче- ского оружия. Сейчас он не допустит тяже- ловесной, языколомной фразы, как: «Но прошло с тех пор дней грузных много»; не обратился к ойротке с такими безвкусными, романсного пошиба, словами: О, позволь, к груди твоей упругой ПриколЪть лучистую звезду! В книжке есть несколько — правда, не- много — надуманных, неловких, неправди- вых образов. Например: разведчики — «хи- рурги тугих высот», мы — «горим простора- ми рассветов» (что сие означает?), «мороз щетиной синих губ звенит с далекого утра» (что значит «звенеть щетиной губ»? ). Как понять фразу: «а думы — в прибое созна- нья»? Как представить себе «кнут смерти» да еще «разгибающий когти»? («Сухие ког- ти разогнув, тая звериный пыл, из трав мох натых смерти кнут идущему грозил»). До- вольна. комично звучит и медлительно-тор- жественный стих в описании толчка: На трепетном ( ?) рынке плечистый детина Трясет над толпою коричневой парой Поношенных женских ботинок. Характерно, что все эти примеры относят- ся к стихам 1927-28 годов. И вряд ли можно похвалить автора за то, что он не исправил эти старые погрешности, — сейчас он, веро- ятно, без труда сделал бы это. Правда, мы и в новых стихах без особого удовольствия прочли, как воздух, словно курортник на пляже, «загорает», вместо то- го, чтоб «загораться» («Промысловик»), Не обрадовало нас и начало отличного в целом стихотворения «Слово к единоличникам — бедноте и середнякам»: Товарищи! Свежеет май в природе. Может быть «природа в мае»? Или уж согласиться с поэтом и узаконить подобные обороты: — А знаете, сейчас в природе декабрь! Эти промахи тем более досадны, что в об- / щем новые стихи Мухаче ва свежи и полно- - весны. Лицо Мухачева, как поэта, в них бо- лее определенно, более своеобразно.