Сибирские огни, 1933, № 11-12

выступает даже без псевдонима. И спасли они не только экипаж и пассажиров «Гву- до», но и людоеда Печонкина, удивительно смахивающего на людоеда же итальянско- г о фашиста Цалгаи, с ' евп!его товарища по нобшгевской экспедиции — финна Мальм- грена, и на матроса Кондрата с брусилов- ской «Св. Анны». С последним Печонкин был, по его словам, даже знаком. В . Итину, удалось в истории «Белого ки- та» воспроизвести жуть, нескольких поляр- ных трагедий и дать в лице Печенкина тип человека- зверя с полным отсутствием задер- живающих инстинктов. Эта жуть ярко кон- трастирует с комизмом «подвига» д в ух аме- риканских богачек и откровенным жульни- чеством норвежского капитана, потопивше- го свой корабль ради высокой премии. Фи- гура спирита Свансена Ольсена, руководя- ще го по радио из Нью-Йорка курсом ко- рабля, очень типична для Соединенных Штатов. Нельзя, например, не вспомнить Иванстона - Кансара из романа И. Нансена -«Колесо». Вся эта «социальная плесень» вы- зывает, впрочем, не одну только улыбку, показывая, во что обратилась «культурная жизнь» имущей верхушки капитализма, на которую работают сотни миллионов людей. К выигрышным местам книги надо отне- с ти также то, где Медников ужасается не- вежеству многих писаний об Арктике. Мед- ников прав: «все от недобросовестности, лень в словарь заглянуть. .. ведь это же ан- тисанитария. .. мусор в головах тысяч». На- до только отметить, что, к сожалению, так пишут не только об Арктике. Так, немец Лфаценмайер (см. «В Сибирь за мамонтом», 1928 г.) ухитрился увидеть на Урале не только дубы, но и буки. Небезызвестный в с в ое время упадочный писатель Арцыба- шев тоже заставляет одного своего героя блуждать в Сибири по дубовому лесу. Признавая книгу В. Итина интересной и полезной, нужно сказать, что она доступна далеко не всем читателям. Прежде всего, на это своеобразие, изощренность литера- турных приемов, а затем необходимость определенной подготовки в смысле знакомст- ва с географией и историей Арктики. За автором-полярником не всякий последует л е г ко в его воспоминаниях и переживаниях. Тимофеев все-таки не так много В заключение разбора присоединяемся к пожеланию Б. Чухнов ского в его надежде \ н а то, что за «Белым китом» последуют в \нашей литературе другие, более широкие Полотна, а из них некоторые даст В. Итин. А. Сухов. Си. огни 14. I НА ВЕРНОМ ПУТИ. Илья Мухачев. «На горном пути». Стихи. Новосибирск, 1933, ОГИЗ. Стр. 94, цена 1 р. 80 к. Тираж 3000. В первых д в ух разделах своей книжки И. Мухачев рассказывает о переломе в жиз- ни национальных меньшинств, о советских окраинах, где «красный ветер повеял пыль», о . смелых' разведчиках, пробирающихся к «голубой горе с серебряной сердцевиной», об охотниках, что идут за добычей «по чер- ному долу и хвойным Саянам». Наиболее интересны по замыслу «Трое» и «Балада о тунгусах». В первом стихотворе- нии пергёд нами проходят различные тины промыеловиков-колхозвиков. Один — готов вернуться с промысла под любым предлогом. — Сорока кочует в камыш на болото — Прямая примета: не выйдет охота. Когда же охотники нагрузились добычей, он заявляет: — Теперь бы неплохо погреться, ребята. ... В Извивах зимует мой старый знакомый, — Маленько охотник, маленько торговый. .. Он — парень артельный. Накормит нас вдоволь. А в наших котомках есть белка и соболь. Но второй отвечает: — Что ж, я не перечу. Иди, коль охота. Не выпущу пули. Однако, скажи мне: ты вор или жулис? Колхоз наш — не лавка, не дом для про- хожих, Воров нам не надо и жуликов тоже. Стихотворение лишний раз показывает, что даже такая, казалось бы, «беспартийная» тема, как охота, выигрывает во всех отно- шениях, если она социально заострена. В «Балладе о тунгусах» рассказано о том, как тунгусы потеряли веру в шамана. Мухачев умеет разрабатывать националь- ную тему без уклона в экзотику, без любо- вания «местными», национальными словечка- ми. Тем не менее, нужный колорит остается соблюденным. Возьмите, например, это от- личное четверостишье из «Песни о Козыле». — Люди — цветы, — говорит Козыль, — Много в мире цветов. Но тот, кого Лениным всюду зовут, — Самый большой цветок. Или огромные по значимости строки из «Песни»: Слушай, белый огонь водопада, Уши открой, хвоя: Пас я когда - то здесь байское стадо, Нынче — колхозник я. ... Умные звери — бараны и кони, Я — новый хозяин ваш. Второй раздел — «Колхозные колосья» — посвящен перестройке деревни. Суть этого раздела может быть вполне охарактеризова- на следующим четверостишьем из стихотво- рения «Слово к единоличникам — бедноте л середнякам», лучшего в сборнике: Товарищи! Я шел повсюду с вами, Я — ваш от этих пяток до волос. И вот сейчас и сердцем, и стихами, Упрямо голосую за колхоз. В последнем —«самом маленьком, озаглав- ленном «Каменщики», . звучат строительные мотивы.