Сибирские огни, 1933, № 11-12

фактуры хлеба и т. д. капиталисты оставля- ют на складах или даже уничтожают, чтоб удержать высокие цены, производство со- кращают, рабочих рассчитывают, и народ- ные массы вынуждены бедствовать из-за то- го, что произведено .слишком много това- ров». От уничтожения излишков товаров всего шаг к уничтожению машин, эти товары про- изводящих. Со страниц капиталистической прессы с каждым днем все сильнее и уве- реннее звучат бесноватые крики о необхо- димости затормозить дальнейшее развитие науки и техники, устроить длительные «ка- никулы» для высшего образования. Наконец, появляются правительственные "постановле- ния, вроде подписанного комиссаром торго- во-промышленной палаты Тюрингии, запре- щающие рационализацию промышленности и введение новых машин. «Техника уже начинает приедаться фау- стовскому мышлению», — вещает- Освальд Шпенглер в брошюре «Человек и техника». Философ несет печальную службу в поисках высокой фразы, назначенной замаскировать беановатое отчаяние подыхающего класса. Мы помним еще по «Закату Европы», что такое это «фаустовское мышление» и сам «фаустовский человек» в кукольном театре идей послеовоенного капитализма. Идеалы мадонны вперемежку с судьбой Лира и ди- намикой Галилея, плюс ко всему восторга- ющее философа величие династических вет- вей времен Барокко, — как мало похоже это старческое предсмертное дребезжание на знаменитое восклицание немецкого гумани- ста Ульриха фон-Гуттена, человека, в своем роде к уда более «фаустовского», нежели сам Шпенглер: «О столетие! мысль пробуждает- ся, расцветают' науки. Какая радость жить!». Эти замечательные слова мог повторить Шекспир, но они уже не по голосовым связ- кам последнему философу буржуазии. Иные времена и связи «настроены» совсем иначе. «Хозяин земли становится рабом маши- ны. .. — кричит Шпенглер. — Бешено несу- щаяся колесница волочит за собой свержен- ного победителя, пока он не погибнет». И дальше: «Машинная техника погибнет вме- сте с фаустовским человеком, будет разгром- лена и забыта» («Человек и техника»), В Америке, где развертывается действие пьесы В. Вихлянцева, джентльмены с фило- софскими задатками действуют несколько •роще. Они спешат возвратить науке высо- кое звание «служанки религии». Они пони- мают, что уже никакими — ни божес: :ими, пи человеческими формулами — не загнать обратно в волшебный кувшин демона зпа- ния, все того же фаустовского демона, столь неосторожно выпущенного под солнце. Они уже начинают поговаривать о том, что нау- ка «слишком ясна», для того чтобы удовлет- ворить «глубочайшие духовные нужды че- ловека»; другие, более откровенные, как, например, Длсон Д. Миль, орут, что если между библией и микроскопом обнаружива- ются разногласия, неправ, конечно, микро- скоп. Третьи, по примеру профессора Виль- яма Браун, молятся, чтобы повысить уро- в ень знаний св'бТТх учеников перед экзаме- нами. Перечень наш можно было бы про- должать без конца. Этого беглого экскурса в область взаимо- отношений капитализма и науки вполне до- статочно, чтоб стала ясна вся неуместность -штор, повешенных В. Вихлянцевым между Бэдом и миром, в котором этот Бэд живет.. Мы приведем еще одну маленькую иллю- страцию, которая покажет, насколько про- играл в яркости образ Бэда из-за того, чго среда капиталистов, ему противустоящая, не нашла в пьесе художественного показа. Капиталист Мендж говорит во второй кар- тине: «Машины стали жить и размножаться, вопрек.1 нам, по своим собственным зако- нам». Замечательная реплика, но дальше Менджу делается жарко, и он требует со- довой воды. Еще несколько реплик, и Ме ндж отправляется на биржу «колоссально зара- ботать» на скупке собственных акций, кото- рые упадут в цене, так как глава фирмы Крог во второй картине застрелился, а уже в третьей — воздушная компания, слившись с транспортным концерном, получит субси- дию от военного министерства и приступит к совместной постройке машины Бэда, бла- годаря чему акции в цене поднимутся. На этом роль Менджа в пьесе кончается. Мы приведем выдержку из книги «Люди и машины» Чейза, пользующегося в Америк? шпенглерианской славой. «М а ш и н ы, — пишет Чейз, — з а ч а л и и К а д а л и п л о д и т ь с я и р а з м н о - ж а т ь с я п о с в о и м с о б с т в е н н ы м з а к о н а м » (разрядка моя. Н. В. ). Чейз, на- до думать, пребывал в более прохладной температуре, нежели Мендж, и желание вы- пить содовой воды не отвлекало его о г це- пенящих буржуазное сознание мыслей. Чейз. перепевая О. Шпенглера, писал дальше: «Че- ловеческие существа, столь заботливо вскор- мившие их (т. е. машины), проснулись к нашли себя в окружении новой расы — дв- вих и опасных зверей, господствующих над ними».