Сибирские огни, 1933, № 11-12

— Спасибо тебе, Дындра! .. — Спасибо! Наш геройский командир! А он пел, разводя руками, как артист. Кто-то громко вылил сожаление: — Эх, нет Семы. .. нет гармошки. .. Бродяга Байкал переходит, Навстречу родимая мать... В середине поднялся на локоть мрачный человек с перевязанной головой. Отсвет жи- ровика клубил грязную, запекшуюся в кро- ви бороду. I — Что же ты, товарищ Дындра, плачешь? Или наших полегло больше половины. От нас скрывают, но мы знаем. Ушаков осатанело закричал, но мертвые слова рвались с к в о зь песню: — Скрывать не надо. .. за песню спасибо. .. Василий, пряча лицо, кричал бодрые сло- ва, но шапка дрожача в руках. — Молодец, Дындра, люблю за у х в а т к у !— рйвкк.ул мрачный партизан. Два, похожие друг на друга, бородатые исполкомшика лежали в уголочке. Здоровый все укрывал раненого: — Да. .. Есть, заметь, такие лЮди, которые за песню большие деньги получают. Они поют ,в городах всю жизнь и от песни ужа- сный доход имеют.... Скажем, так разлюли- тюли споет, и тебе рупь, а то и больше. Да, брат. Голос Василия Ущакова уже вздымал ти- шину на улице. Вошел Ефрем Кандауров. Перевязывая раны, он забулькал: — Все эскадроны стоят около вас, товари- щи орлы, и страдают внутре. — Ты, Баклычонка, и Карсакбайку пог- ляди, — прогудел мрачный партизан. — Зачем меня утащили с зимовки? Я дав- но бы помер, — простонал Варнава .—А те- перь я какой человек? * Эскадроны спешились и ложились на снег в пятый раз. Занималась заря. Ее жидкие космы уже рассеивали тени, а на зимовки меж Кокчеганаком и Кара-Су плыли новые цепи белых. Начинался третий день боя. Партизаны отстаивали Кокче ганак, держа фронт в четырех пунктах. К мадьярам при- полз связист и передал приказ Баклыкова занять землянку и установить там пулемет. Мадьяры пошли. Произошло непонятное: из зимовки по бе- лым цепям плеснул пулеметный огонь. Удар Аркадия Слюдкина, рассчитанный в лоб пар- тизанскому полку, сломился. Белые цепи поползли назад и неподвижно аастыли на сне гу. С Кара-Су били два пулемета. Штаб полка метался по эскадронам и стя- гивал их в два кулака. Но это уже были не прежние эскадроны партизан. Пешие люди волочили в обмороженных руках винтовки, падали на снег, поднимал их только оглу- шенный рев бесплодных атак. Люди бежали, ничего не видя. Белые теснили ослабевшие от переходов, безводья и голода эскадро- ны. Но когда они с ревом подымались в конную атаку, неся холодный блеск сабель, белые откатывались и атаки отбивались пулеметами. Глава XXXI I I. Дымился хмурый день. Где - то пропали тугие клещи морозов, и над пустыней плыла теплая кроткая тишина, По ней, об' езжая трупы, от Кокчеганака на Кара-Су, ехал на лошади, покрытой попо- ной, Ефрем Кандауров. Он высоко поднимал окрючину, а на ней болтался полог белого холста. Впереди у разрушенной зимовки, где си- дели Варнава и Карсакбай, дожидался вер- ховой: он тоже держал белый флаг и, пря- ча лицо в шубу, нюхал кокаин. Ефрем под'- е х ал к нему. Лошади, длинно вытягивая шеи, обнюхали друг друга. Перед Ефремом стоял офицер. Кандауров поздоровался. Офицер приложил руку к виску: — Командование, — заговорил офицер ,— во .главе с генералом-лейтенантом Слюдки- ным поручило мне передать вам желание командования вступить в переговоры. — Против ничего не имеем, — внятно от- ветил Ефрем. Офицер, чисто выбритый, сухой человек, в пененэ, смотрел на Ефрема, на его лошадь, чью страшную худобу не могла скрыть по- пона. Рыжая, грязная борода Ефрема выз- вала на бритом лице чуть уловимую брез- гливость. Ее Кандауров заметил, но был спо- коен. — Условия переговоров, — продолжал офице р ,— следующие: на этом месте, по пя- ти человек высше го командования и по од- ному представителю кадровых бойцов. Ес- ли у вас есть священник, он может быть седьмым Командующие генерал-лейтенант Слюдкин и партизан, артиллерист Баклы- ков, в состав парламентеров не входят. — Против ничего не имеем. —- Агитаторы парламентерами не могут быть. — Против ничего не имеем. Они раз ' ехались. Оба отряда высыпали за аулы, на крыши зимовок. Неподвижно мре- ла черная стена партизан, и качались, толка-