Сибирские огни, 1933, № 11-12

Александр Слюдкин вышел из оцепене- ния: — Спешиться,—закричал он, вых в а тыв ая револьвер. Эскадрон послушал. •Отступление прошло, аулы вновь были в руках партизан, а в Желомане рассвет, а за- тем день, теплый, влажный, сдунул с зимо- вок неподвижные тени. На маленькой пло- щадке стоял эскадрон Александра Слюдки- на замкнутым кругом, а в середине, на сне- гу, лежала бееенькина купа. Все ждали штаба полка. Здесь же, на кошме, лежал раненый бо- родатый партизан. А около него стоял обе- зоруженный Александр Слюдкин. Партизан, стоная, проговорил, тихо и беззлобно, вспо- миная старого, командира. — Ты, Саня, за купу оставил в живых пре дателя Бесеньку. Забыл, что наш бывший командир Романов был казнен руками бе- лых; его, раненого в жилы, они изрезали па части. Ты опозорил в е сь наш восьмой эскадрон. — Курва! — глухо заключил кто-то, тая тоску и слезы. В аул в ' ехал на конях штаб. Он уже все знал. Гордей Баклыков твердо расставил но- ги в овчинных шароварах и долго смотрел на купу. — Мы желаем мадьяра, товарищ Бак- лыков, — простонал раненый партизан, — или Хайдарку Тунгатарова. Гордей Баклыков повел рукой по отрос- шей, чуть прибитой волной бороде. — Товарищи красные партизаны! — про- говорил он, — Бесенька был в этом ауле, когда вы все спали, и накрыл вашего коман- дира купой потому, что он, видать, замерз. Позор красному командиру быть накрытым купой предателя. Этот позор может быть смыт только в боях! Штаб решил, и я сего- дня отдаю приказ — через восемь дней ло- мать эти три аула до основания, чтобы не было крова и позиции, а также брать все, что может гореть, и выступать на Кокчега- нак. Мы должны взять Кокчеганак и отбро- сить Аркашку в Кара-Су, а потом в пусты- ню, и там решить. Военный комиссар това- рищ Лазутин не приехал к вам, и вы не должны иметь обиду: он пишет диспози- цию наступления. Саня Слюдкин больше ко- мандиром не может. Я даю вам мадьяра, — героя наших боев за советы. Саня Слюд- кин назначается, как и был начальником разведки и должен ехать в пустыню и рас- сказать нам позицию, которая ожидает нас впереди. Он взял купу с о сне га и, встряхнув, надел на плечи Александра: — Митинг считаю открытым. Слово име- ет товарищ агитатор. Александр Слюдкин уехал на Итабаев аул к Василию Ушакову и оттуда, дождав тем- ноты, двинулся в пустыню. С утра начались жгучие морозы. Александ Слюдкин переночевал в пустыне уже две ночи и много думал о случившем- ся и жалел себя. Пустыня пела, в ее голосе слышалась Ни- на, воображение расцвечивало дом, полный песен и тепла. Конь просил бежать. Окро- вавленные его ноздри терлись в плечо Алек- сандра, а на купе оставались ледяные маз- - ки крови. Александр сел на лошадь. В'лере т вставали какие-то неясные очертания, которые надо было узнать, и бинокль ловил только их верхушки. Это были могилы, в чыих некрытых сте- нах с окнами и зубчатыми башнями углов стояла тишина. Там, взобравшись на одну из башен, Александр приставил бинокль к гла- зам: острый поток света плеснулся в стекла бинокля, залепил их багровой пеленой, сдер- нул ее и повесил зеленую, затем синюю, по- ка глаза, сочась слезами, не привыкли. Ар- тиллерийский бинокль ворочал бесконечную ослепительную равнину снега. " Конь заржал. — Замерз? — опросил Александр йгезая с могилы. — Сейчас мы, брат горемычный, со- греем чайку. Александр завел коня в разрушенную мо- гилу и, накрыв его купой поверх полога, на- чал разводить огонь. Пока кипел чай в ко- телке, Александр наносил на топографиче- ский снимок пересечения и пятна. Это были могилы. — Хреновые дела. Хреновые, — прогово- рил он, насыпая из куржумов овес и добав- ляя снегу в торбочку, — нет позиции. >Он взглянул на окно могилы и присел, ох- ваченный страхом. — Пустыней ехал на коне человек в тулупе -и с винтовкой. Бинокль вы- хватил его ощеренное круглое лицо. Алек- сандр Слюдкин спокойно вернулся к котел- ку. К могилам приближался Василий Уша- ков. — Стужа, Саня! — закричал он. — А по- зиция, трафи ее, ни черта не стоит! Здоро- во ночевал?! Александр скучно посмотрел на него. «Ва- силий кинулся к . о г ню греТься. Обморожен- ное лицо, охваченное льдом и раститель- ностью, осклабилось. Но оно было неузнава-