Сибирские огни, 1933, № 11-12

— Пусть, — проговорил он сам себе. — Пусть. Мне некому пожаловаться и горе свое рассказать некому. В голосе грудном и мягком стыли слезы, но человек не плакал. Одетый в купу, по- верх полушубка, и в овчинные шаровары-, он кургузо аидел на лошади, часто трогая ли- цо рукой в волчьей мохнашке. Другой он держал повод. Мороз оставил на лице чело- века -след. Человек спешился и перекинул винтовку з а плечи. Из ноздрей лошади мороз давил кровь, и ее капли, густые, крупные, как рябина, сы- пались на снег. Лошадь дрожала, но чело- век, издали похожий в своей купе на каза- ка, не замечал. Человек, нарушающий тишину пустыни, был Александр Слюдкин. Ему казалось, что пустыня пела тоскливую и тихую песню о том, что он один, как отбитая собака. То г да он чувствовал, как тепло и нежно его грела купа. Ее правая пола была пробита пулей, из дыры торчал кусочек шерсти, увенчанный инеем, как кустик отавы на ранней заре. Чудилось ему, что где - то звенела цыганская гитара. Она не навевала на него той тупо- сти и омерзительного убожества, которое он видел в глазах мещанских барышень Е го- родах, когда вместе с Аркадием был в тылу, после ранений на западном фронте. Ему ка- залось, что где-то Анко трясет своей гривой, поет Нина и стоит дом, полный песен. С тех пор, как отгремел Солоновский бой и Александр Слюдкин был избран команди- ром восьмого эскадрона, вместо убитого Ро- манова, ничто не тревожило его мысль. Сн не смеялся я не плакал, но и не пытался по- нимать, потому, что мысль рвала его на час- ти, и перед ним становился брат: широко- лицый офицер. Александр Слюдкин начинал думать о матери , -но к нему возвращались денщики, чьи лица блестели от офицерских об ' едков. Скудоумие и глупость этих людей заставляли Александра дрожать, а бесстра- шие красных партизан и свое, водворяло в нем смутную отраду. В пустыню Александр Слюдшн вступил с неиспытанным еще чувством животного страха. И чем дальше продвигался полк, тем больше овладевал Александром этот с трах. Командир вел экскадрон в бой, не бо- ясь смерти, не думая о поражении, но бил поЛон ужаса перед встречей с Аркадием, а она приближалась, и Александр чувствовал ее неотвратимость: от ^того е го охватыва- ло такое чувство, ровро он все еще несет на себе холодный панцырь льда, после борьбы со снежным тайфуном. Руки и ноги переставали повиноваться, Александр са- дился и молчал часами, не думая ни о чем, ощущая на себе лед. Он нес его и когда шел атакой на Кокче- ганак. За Александром неслись конные с выхваченными саблями, на левом фланге бежали спутанные цепи пеших партизан его эскадрона. Они подбегали к конным и сади- лись к ним на крупы лошадей. У Кокчегана- ка под страшным огнем белых все эскадро- ны пошли на штурм, и тогда был получен приказ Гордея Баклыкова отступить и за- нять аулы, замыкавшие Кокчеганак полуме- сяцем. Туда же бежали на подводах пешие и конные белые. Гусары оттягивались на ко- лодцы-Жаман-Су, и какая-то . часть стреми- тельно неслась на Итабаев аул. Потом уже узнали, что это была тоже часть г ус ар: они занимали фланги и должны были на- чать обход. В Кара-Су поднимались зеленые раьеты. Партизанская атака озверело летела на К< кчеганак. Из синей пучины неба выплыл, к th к бе- ре гу кованая ладья, месяц. И тогда борода- тый партизан-, тот, что просил у Алексан- дра пулемет, дико закричал: — Братцы! .. Товарищи! Бесенькииа купа! На нашем командире бесенькина купа! Вс е партизаны знали, что белых в едет через пустыню старый Бесенька, и знали бееенькину купу, потому что у ней был узень- кий воротничок из белого верблюжонка. . . .Мадьяры первые брооили атаку и на- чали теснить гусар в пустыню. Экскадрон Василия Ушакова перебросил пулеметы на левый свой фланг и отшвырнул вторую часть гусар с линии Итабаева аула: теперь прямой удар стремительно катился на эс- кадрон Александра Слюдкина, а эскадрон плясал в страшной толчее вокруг своего ко- мандира, на котором была бесенькина купа. Эскадрон: незаметно плыл вперед, где рабо- тал пулемет Ваюнавы и Карсакбая, проши- вая движение белых на Желоман. Партиза- ны махали саблями и на них, на купу с бе- леньким верблюжьим воротничком луна не- щадно' 'лила потоки ослепительного , .аета. Бородатому партизану показалось, ч тс лу- на вышла только сейчас, и он, поднявшись на стременах, блеснул саблей, указывая на Кокчеганак: — Бесенькина купа! — кричал он, — мы в бинокль видали ее, как он, Бесенька, преда- тель трудового народа и Интернационала, стоял на зимовке вместе с гадом Аркашкой!