Сибирские огни, 1933, № 1-2

на там берегу, эта лира чущам уцелела, то она начала издавать хриплые, невер- ные звуки. Это — голос пьяный в об- щем похмелье, надорванный и дребез- жащий. О, как вьшпрала бы русская поэзия, если бы Блок, средА дыма и смрада, продолжая петь свою «Прекрас- ную даму», Брюсов—«Правду вечных ку- миров», Белый — «Пепел», .своей тле- ющей души! Я счастлив поэтому за- шить, что (здесь у нас, в свободной Си- бири, сохранились подлинные (явления / поэзии, огонь которой должен пылать всюду — и у домашнего очага и в по- ходном шатре воина. Я разумею стихи автора «Авроры», пишущего в манере (пушкинской школы, вышедшего из глубины России. Сейчас Георгий Маслов прочтет стихотворение под названием: «Приют благородных муз». Поэт быстро подошел к подмосткам, но не поднялся на лестницу. Он вски- нул голову. Глаза его смотрели в та- бачный туман. Пора стряхнуть с души усталой Тоски и страха тяжкий груз, Когда страна изгнанья стала Приютом благородных муз. Здесь вечно полон скифский кубок. Поэтов, словно певчих птиц. А сколько шелестящих юбок, Изящных талий, тонких лиц! —< .Браво! браво! — похлопали из уг- ла. В полукруглых окнах еще алел запад. Взор, казалось, проникал (страшно дале- ко, так необозримо ровны были степи Сибири. Оттуда из-за ниточки фронта, на «приют (благородных муз», шагал не- понятный враждебный мир, в кованых солдатских сапогах. — Рр-ах, тах-тах,— (гремели его шаги. Поэт отвел бессиль- ные глаза. Голос зазвучал глуше. От мира затворясь упрямо, Как от чудовищной зимы, Трагичный вызов Вальодагама, Целуясь, повторяем мы. А завпгра тот, кто был так молод, Так дружно славим и любим, Штыком отточенным приколот Свой мозг оставит мостовым. Полковник взмахнул стаканом и по- вернулся к поэту. Раздвоенная борода офицера начальственно уставилась в солдатские погоны. — Рано панихиду запели, господин... писарь! Так вы поднимаете дух русской армии? Скажите, чтобы вам дали два наряда вне очереди. — Не смеете! — пискнула дама. Полковник поднял стакан с водкой и прорычал: Вставай, родимая земля, тебе дан крест и меч, Он чудо из чудес! Иди в святую битву—сечь И знай — твой бог воскрес! — Бо-же, ца-ря храни — брякнули его собутыльники. 4 Дирижер оркестрика, натренирован- ный во многих скандалах «Зари», испу- ганно взмахнул черной палочкой. Ор- кестрик зачиркал ту-степ. Черный сюр- тук кинулся к золотым погонам, восста- навливать гражданский мир. — Ничего не поделаешь, военная дисциплина, — бурчал подполковник. — Выпьем все-таки за поэзию! — суетился «сюртук, наполняя стаканчики. — Мм, окажите, Иван Францевич, — обратился к нему подпоручик... — Так вы говорите, даже этот, Горький, проте- стует? — Совесть замучила, совесть не тег ка, — отозвался Иван Францевич. Он опрокинул стопку, понюхал короч- ку и, жуя груздь, .прибавил, сладко за- мечтав : — А все-таки, когда мы возьмем Мо- скву, придется его повесить,., рядом со всем Совнаркомам... У меня в Москве— из окон — Красная площадь, как на ладони... Милости прошу! Вешать бу- дем на Красной площади... Коркоран хлебнул пива. — Nash, шипел он, поглажи- вая Маню, —• мы пьем (здесь всякую дрянь, слушаем произведения По, ко- торые не считаются нравственными в Штатах, и вдобавок, кажется, подверга- емся оскорблениям. Поедемте лучше в вагон слушать, как русские девушки поют русские песни? Nash, русские песни! — Мы заедем за русскими женщина- ми... из «общества», — похвастался Вудс. — Эти дамы снаружи белые, а внутри — ручаюсь за красный перец! Они сговорились устроиться в теп- лушке Шкоды. •к Перин пробирался из военного город- ка мимо застав и патрулей. Миновав ко- лючую проволоку чехов, он ©ступил в (Мрачный лабиринт военных железнодо- рожных составов, охранявшихся «гуса- рами .смерти». Он бесшумно нырял под