Сибирские огни, 1933, № 1-2

теллигешная личность, поглаживая свою волосатую (физиономию. — Сейчас ва- ши 'поэты будут читать стихи. Наша ис- терзанная родина пребывает в одича- иии под властью большевиков. Мы чи- таем достоверные сведения о том, что в советской России книги всех наших классиков конфискованы Чека и выда- ются только по ордерам для справ ж. Даже Максим Горький, который всег- да был известен (свой склонностью к ереси и коммунизму, подал в Совнарком протест по поводу повальных арестов и расстрелов русских писателей и уче- ных. Да, милостивые государыни и ми- лостивые государи! Искусство осталось только по эту сторону фронта, откуда идет 'возрождение. Для нас, современни- ков разодранного мира, последователей Владимира Соловьева, нет надобности доказывать, что «красота не спасет ми- ра». Опасение мира — дело церкви; но все-таки мы — за поэзию и искусство. Поэзия, как молитва, подготовляет нас к общему делу спасения. Она наполня- ет дух наш пафосом, создает гармонию из обломков хаоса. Она преображает будничный мир с,его прозаическим ук- ладом и тем избавляет нас от безумия, угрожающего нам из бездны больше- визма. Вот почему поэзия нужна не только в обычных условиях мирной жизни, но и в роковые минуты войны... Прошу! Черный сюртук оогнулся в гостепри- имном жесте и " уступил место солдат- скому хаки. —* Я вижу здесь представителей дру- жественной нации, — заговорил моло- дой человек тихим, невяятньпм голосом, обращаясь к столику Коркорана и Вуд- са. — Поэтому, я (прочту свой перевод ш великого американского поэта Эд- гара По: « Jhe Congue^ror Worm" — Тихо, господа, тихо! — (возгласила интеллигентная личность. Молодой человек вынул рукопись. Большое гала-представленье! Веселый час последних лет. Бросают люстры желтый свет На пестро-мрачное виденье. Оркестром правит Люцифер И тихо льются звуки с ф е р - Театр огромен, словно 'дымы Под сводом облака легли... О, рано плакать, серафимы! К вам долетели сны Земли? Смотрите! Вот взвились завесы,-— Сам бог великий—автор Пьесы! Шуты украли образ бога И странно озарен им ад. Марионетки! Как их много! Идут вперед, идут назад По приказанью некой вещи— То знаменитый режиссер, Парящий в бездне дух зловещий, Из бездн кидающий свой взор, Как кондор в глубь скалистых трещкн, Как меч огня в пустую твердь — Невидимая Смерть! Вам не забыть, о серафимы, Рукоплескатели, рабы, Надежд и ужасов толпы. Где люди, призраком томимы, За ним бегут всегда, всегда, Стараясь победить друг друга, Но заколдованного круга Им не избегнуть никогда! ' И вечно тот же гнет арены, Мелканье тех же скучных вех... Здесь все—•безумие и грех, И страх—душа проклятой сцены! Но вот средь сборища шутов, Исчадье мутных злобных снов, Встает кроваво-красный эвер. Шуты безумствуют теперь, Изнемогая от тскжи, И ненасытные клыки, Как молния, все вновь и вновь Впиваются в людскую кровь. Прочь, прочь огни! Все прочь! Все Непроницаемая ночь прочь1 Да скроет, словно саван черный, Трепещущие формы! Прошел кошмар. Но странных грез Еще царит полет греховный, И ангелы встают безмолвно, Бледнее лунных белых роз, \ Бледнее клочьев нежной пены И в пустоте огромной сцены, Как будто Небо раскололось, V . Звучит победный мертвый голос: N . «Хвалите Автора вовек!» «Окончен фарс! Фарс—Человек!» —( Chirment, — сказала дама в чер- ном шелковом платье. — Это непонят- но, как симфония. — Нельзя ли (повеселее! — крякнул грузный казачий полковник. — Я в са- мом деле ни черта не понял в этой аме- риканской музыке. —• Американцы — жиды, — .поддер- жал его бочконодобный бас. — Что, что он говорит? — обернул- ся Коркоран. Интеллигентная личность простерла руки. — Милостивые государи! Вы правы,, это стихи не русского поэта, в «их нет православного сердца. Они напомина- ют нам о .хаотических событиях рус- ской жизни, окутавших наше сознание красным клубком. Хаос выбил из рук поэтов их лиру. А если у некоторых