Сибирские огни, 1933, № 1-2

станет нашей тюрьмой. Тюрьмой ? Или кладбищем? Сдавать н и не сдавать оружия? Сдать — расстреляют безоружных, не. сдавать — расстреляют вооруженных. Пробиваться с боем? Беломорский полк уже разбит после встречи с румынским заслоном. Онежды прорвались сквозь первый румынский кордон в половин- ном составе. И полк молчаливо ооглаша- ется: разбиться на мелкие труппы, ра- зойтись во все (стороны, просочиться сквозь румынские кордоны, но оружие хранить, в России оно нужно. О-о! В России оно нужно, ваше оружие... И вот, мы (С Поксом шагаем через обездоленные румынские деревушки, где нищета кричит из каждой, по-чер- нсму построенной избы, где печная тру- ба считается рошошью, облагаемой на- логом. Мы идам прооелиами, зверины- ми тропами, тонем в снегу и коченеем под свирепыми ветрами. Мы пускаем в ход интернациональный язык голодных, и нищета из курных изб подает нам щепоть кукурузной муки. Мы пускаем в ход белье, фуфайки, перчатки,' и до- бываем всю ту же кукурузную муку, а в счастливый день — микроскопическую дозу соли. Мы идем. Далекий чужой город Яссы стал нашей обетованной землей. Лишь бы добраться до Яссы, а там... И вот однажды ночью город засвер- кал перед нами улыбкой уличных фона- рей, поманил теплом витрин и под'ез- дов. Скорей бы туда, но мы знаем, го- род в оцеплении патрулей, каждая тро- пинка под охраной. Быть арестованными на самой русской границе? Нет, нет. Покс не согласен, мы не согласны. И мы разгребаем (пушистую перину снега и бархатное крыло ночи, усеянное мирриа- дами звезд, мягко покрывает нас. Яссы, Яссы, кто из русских солдат за- будет тебя? Наука окопов, наука картофельного поля, наука людей, вновь познавших ценность жизни, помогла нам обойти волчьи ямы румынских жандармов. И когда нога моя вновь ступила на рус- скую землю, я торжествующе обернулся к с'ежившемуся румынскому погранич- нику и показал ему хороший солдатский кукиш. — Иорта—(ми, трубуе ее марту! 1 Станция Унгены кишит серыми сол- датскими фигурами. Длинные теплушеч- ные составы густо упакованы солдата- ми старших (возрастов, бородачами, до- ждавшимися законной демобилизации. Вагоны дрожа от холода, отбивают бу- ферами морозную дробь. Двери теплу- шек, визжа от негодования, неделями от- крываются на один и тот же 'тупик. Нечего было и думать залезть в теп- лушку. Покс до изнеможения шагал вдоль замерзших составов, выпрашивая и высматривая для нас место. И в хаосе серых шинелей, в дикой ругани у две- рей теплушек я потерял моего славного товарища Яна.Покоа из Ямбурга. С рас- света дэ полночи я ожидал Покеа, не терял надежды пожать ему руку на про- щание, а ночью, услышав гудок отправ- ления, я стал одной ногой йа буфер то- варного вагона, одной руюЪй вцепился в ручку тормоза и вйкачалея вместе с вагонами. В Россию! Как мало нужно человеку. Восемьде- сят километров от .Унгены до Кишинева, я висел одной ногой на буфере и зави- довал счастливчикам на крыше, которые могут хоть на мгновенье сомкнуть гла- за, которым не надо держаться за обжи- гающую холодам железную ручку тор- моза. Раздельная, Киев, Гомель, сквозь ро- гатки гайдамаков, сквозь засады бандит- ских шаек, сквозь контроль военных па- трулей, напролом, хитростью, ловкостью, силой — добраться до Минска. Там — все свое, там можно оглянуться, прийти в себя, там, в кривом переулке предме- стья, мне не откажут в приюте... 1 Извините, я должен уйти. Новосибирск, 1932 г.