Сибирские огни, 1933, № 1-2

i дости, до темного волоса, до девичьих -лаз... Не то были девичьи глава, на то не былиж? Голубы-ые, как у Никуль- ни! Ну, и выдумщик стал, ну и сказоч- ник, седой горюн! Один же, на в>ее,м свете! Один, и всеми ветрами обдут, как яеюжатая былинка в ноле... Пьгхов даже застонал слегка, приот- крыл глаза и удивленно выпрямился: >ядом с ним сидел человек. Дед заже- вал губами, ирищур1илая. Сидит, мол- дат. Мелкий человечишко, только ску- па, как у Пимена, — просторная, и глаз непростой, вострый. — Неможется, дед? •С деда вся дремота спала. Голос у че- ловека тонкий, (хитрый. Кто такой? Си- нел, поди, смотрел, как подручный Пы- сов спит на работе. — Черед у нас на завалку, — кроси- тел дед: — Мой черед опосля. Скуластый ничего не слышал. Он вы- лядывал кого-то в короткой цепи за- алыциков. — В отпуск когда идешь, дед? — от- ывисто спросил .он и не дал отве- ить: — Сколько лет работаешь на про- зводетве. Пыхов откашлялся. — Без малого на производстве оо- >ок годков. А в отпуск — на той не- 1еле. Кто ты такой есть — не знаю, а все рассказал. Человек повернулся к Пыхову всем видом: верно, — скуласт, ровно сын Пи- гену, а в межбровьи складка, значит, ГОрЯМ. \ —• На курорт тебя надо, товарищ. — 1еловек улыбнулся во вое лицо, даже кулы заиграли. — К морю! — А ты што, раздаешь курорты, — гедружелюбно заворчал Пыхов. ,— Пу- *ай молодые ездют. Да и бабам сгао- обнее в м'оре греться. — Это почему же? — крикнул чело- ек, смешливо блестя глазами. Завалка кончилась. Завальщики дав- о приметили незнакомца и иригляды- ались к нему исподтишка. Побросав опаты, они подошли пестрой кучкой сиденке деда Пыхова. Передний дело- ято поднял с полу чьи-то рукавицы и, >рлживая их, бросил на незнакомца та- ой озорной и любопытный взгляд, что вт слегка усмехнулся. После всех вразшлку подошел Пи- мен и за ним первый его подручный. Этот раскачивался еще ленивее, был еще шире в плечах, каштановая боро- да обильно лежала на лруди. , Огонь мартенов по-разному закаливает чело- веческие лица. Белокожих он ранит, ос- тавляя на всю жизнь горящие рубцы на щеках, на кончике носа. Так было у Пимена, — обе широкие его щеки и круглый нос сияли воспаленным румян- цем, даже когда он был бледен. Пер- вый подручный был шафраново смугл. От огня лицо его только потемнело,— в цеху он назывался Копченым, — на щеках лег ровный, золотистый румянец, какой бывает у крестьян на весенней пахоте, от негорячего солнца, от лег- ких ветров. Перед сталеваром расступились и в тот же момент поднялся неизвестный человек. Они встали лицом к лицу. — Здраствуй, товарищ Кондратов, — сказал человек столь обыденно, будто видел Пимена сотый раз. — Я, Кондратов, — по-солдатски гар- кнул Пимен, посматривая на незнаком- ца вполглаза и с холодком. — А вы кто такие будете? —• Секретарь ячейки. Пимен удивленно свистнул: — А этот, Грач-то... как его? Партей- ный начальник... ;Куда его? — Товарищ послан на учебу, — се- кретарь пристально взглянул на Пиме- на. — А моя фамилия Малков, или про- сто — Матвей. , Завальщики неловко толкались, огля- дывали с головы до ног нового секре- таря. Прибежал, наконец, Никульша. Он был опален неистовым румянцем, ху- денькая грудь его тяжело подымалась. Секретарь бросил два-три вопроса на счет шихты и сразу ущипнул за самое больное место: шихту подавали с пере- боями, печь горела на холостом ходу, бригада теряла заработки... Пыхов взмахнул тонкой, старческой рукой, перебивая недовольное ворчанье вавалыциков. — Наше дело на костылях. Перед смертью дышем. — Печь, всамделе, на слом идет. Эдак Эдак плануют, — обидчиво, сквозь зу- бы, сказал Пимен. —• Это почему же? — удивился се- кретарь. — Не мы плануем, — широким, мед-