Сибирские огни, 1933, № 1-2

авор, Пимен услышал, что кто-то нето- ропливо его догоняет. Он уже знал, что это Гарцев. — Ты чо ко мне липнешь? Как домо- вой? Гарцев будто и не слышал ничего. — Зайдем в ларек, что ли? Не знай, дают чело? — сказал он, подразумевая под ларьком новый универмаг. — Вот так ларек! — насмешливо про- тянул Пимен. — А то чего же: только и есть в нем, что окон много. А товаррв-то меньше, чем у Фильки Ксенафонтова, — пом- нишь, у моста торговал? — Раньше, бы- вало, деньга действительно,., весила. Пя- так и тот — фунт калача. Да-а, — Гар- кев метнул на Пимена пристальный взгляд. — На двугривенный какого мя- са, бывало, укупишь? И без карточки! —• Ты покупал его, мяса-то? — А как же! — Требуху ты покупал, Иван, — серь- езно сказал Пимен. — Иль не помнишь, как от Фильки бегали? Получку полу- чим и под поездами на брюхе лезем, только бы Фильке на глаза не попасть- ся. — Глупы были. — Когда глупы: у тебя уж сын в же- нихах ходил. Долг Фильке невелик, три рубля, а отдашь их — семья голодная насидится. Дело простое. Старики жили в двух больших кель- ях, по соседству. Монастырская стена около них сравнялась с землей, подворье было обтянуто колючей проволокой, у йшн торчали толстые и кривые стволы деревьев. Когда оба сталевара были молоды, за стеной заманчиво шумел высокий парк, а улица была ветхой, прокопченой, мно- голюдной. Солнце скупо пробивалось сквозь заводскую гарь, желтолицые ре- бятишки возились в едкой пыли, снег вимой ложился ноздрястый, из'еденный копотью. Здесь протекла юность обоих стари- ков, — замученная, пьяная, обидная юность. По этой же улице проходил ког- да-то сухощавый, стройный, наомешли- |ый парень Иван Гарцев. Теперь он *дет снова, — сутулый, высохший, с вишневым носом пьяницы. — Иван, — крикнул Пимен, подавляя себе теплую волну воспоминаний. -— Неужели детям закажешь — свои оби- ды? — Ка-ак ? — ехидно пропел Гарцев, и Пимен понял, что старик настроен не- примиримо. — Ну, трудно. Действительно, труд- но, — с осторожной настойчивостью на- чал Пимен. — У меня, скажем, сорок рублей на едока заработку. Того нет, другого нет. Баба с утра в очередях то- мится. — Так, так, — жадно подхватил Гар- цев. Насмешливая улыбка тронула губы Пимена. Гарцев осекся и выжидающе сунул руки в карманы. — Уж и так ли плохо мы живем? Ска- жи по-честному, Иван. Сейчас наша стра- на, Иван, как рабочая лошадь, взбира- ется на крутую гору, все мускулы дро- жат, — где же тут жирку быть? А ведь ты о жирке тоскуешь, милай! Обожди, по ровной дороге пойдем и жирок на- бежит. Зато построили сколько! Слы- хал: в Кузнецке на полтораста тонн пе- чи зажгли, и в цеху — машины, светло, хоть цветы ставь. Гарцев пренебрежительно махнул ру- кой: — Не слыхал. —• Да што ты, дубова голова, — не- ожиданно вапылил Пимен. — Неужто забыл старое житьишко? Не помнишь — вместе бублики ребятам покупали? При- дешь домой — по бублику на морду вы- дашь, а остальное на гвоздик. А ты про калач. Сроду от аржанухи брюхо пучило. Пимен незаметно прибавлял и прибав- лял ходу. Гарцев недовольно шагал за ним, длинный, как цапля. — Это ведь вас «ржавчиной» в окру- ге звали, — чумазее нас, мастеровых, не было. Помнишь? Один шкапчик на восьмерых полагался,, там и инстру- мент и одежонка, умыться негде. Забыл? Забыл, как мы прибавки просили, а хо- зяин сказал: «От Москвы до Петербурга золотые монеты уложу, а 'вам ни копей- ки не дам». А? Да ты уж сталеваром тог- да был, может и не обожгло это тебя... Гарцев скривил губы в недоброй улыбке: — Эк тебя на собраньях навострили... — Да ведь про жизнь говорю, —- обидчиво крикнул Пимен. — Иль вру?