Сибирские огни, 1933, № 1-2

значительно ишгереюнее было бы увидеть не в форме предисловия, написанного, к тому же достаточно давно, а в виде статьи или рецен- зии В. Вихлянцев. «СИБИРЬ КОЛХОЗНАЯ» « С и б и р ь к о л х о з н а я » — с б о р н и к «Новинки творчества пролетарско- ,колхозных иисателей Западной Сибири» под редакцией Н. Алексеева, А. Коптелова и Н. Понурова. З.-С. ОГИЗ. 1932 г., стр. 161, цена 2 р. Косым дождем сквозили дни, ЖиреЛ ковыль степной... Страна оказала: — Разверни Знамена поскорей! Страна оказала: — Нажимай! Минута дорог а! Пусть колосится урожай На миллионах га... И вот Пришли веселые. .. Расселись у рулей Живые, Настоящие Ударники полей... Этим отрывком ие стихотворения И. Муха- чева определяется тематика всего 'сборника. Весенняя посевная кампания, подготовка к «ей, „развертывание ее — основной стержень, на котором в различных вариантах базируют- ся расаказы, очерки и стихи сборника. Это сужает и умаляет сущность большого заголовка «Сибирь колхозная». Заголовок го- ворит о комплексе сложных, глубоких вопро- сов коллективизации, но они обойдены авто- рами сборника. Больше того, половина сборни- ка отведена совхозам. Н. Алексеев в лучшем очерке сборника «На ватине большевистской» разоблачает кулака|- 'Бредителя пут ем воспоминания одного из кре- стьян: где-то он его видел. Через несколько страниц те же приемы, та же форма у Ф. Бу- баннова в рассказе «Бригадир Зима». Человек ломает голову, вспомина'ет: — А аде я его видел? И снова вредитель вскрыт. Нет ярких красок, образов. Удивительное спокойствие во всей книге, кроме разве очер- ка Н. Алексеева и отрывка А. Коптелова, о котором будем говорить особо. Герои многих произведений не живут, они подчас схематич- ны. Берем .ударников. Где эти живые люди, облеченные кровью и плотью, где .яркие штри- хи, выдвигающие этих героев из общей мас- сы? Нет их. В памяти не запечатлелось ни одного яркого образа ударника. То же с вредителями. Их много, но выде- лить хотя бы один яркий образ вредителя — •весьма трудно. Бригадир Зима у Бубеннова говорит про вредителя-кулака в своей бригаде: — А я ничего не знаю. И верно, IOH не знает, но не знает в р е д и т е - ля и автор, не узнает ело и читатель. Автор художественного произведения должен и обя- зан художественно показывать героев своих произведений. Можно забыть имя героя, нель- зя забыть его обра з, его содержание, е го нутро. Здесь этого не достигнуто. Победы так же легки, как бледны кулаки- вредители. Бледно изображены кулаки, блед- но рассказано о трудностях, и тогда теряют свою остроту достижения и победы. Б е з борь- бы нет и победы, —• это ясно. Таково общее впечатление от книги. Перейдем к отдельным авторам. Первое и лучшее 'произведение сборника очерк «На пашне большевистской» Н. Алексе- ева. Это не очерк, не рассказ, — это скорее поэма на листках блокнота. Кусочки жизни, зарисованные карандашом. В ряде мест слы- шится музыка, пафос, любование жизнью, природой, людьми, борьбой. В набросках Алексеева мало шо в , в о много жизни, ярких мрасок. Н. Алексеева волнуют люди, их борь- ба. Н. Алексеев берет отдельные куски из жиз- ви. Он не строит из них сюжетного рассказа, не подгоняет под рамки трафарета построе- ния, он ловит жизнь в беге, ланит ухом и гла- зом художника. Кулак у Алексеева не схема, не чалевек «со зверской физиономией, с огромными зубами, с толстой шеей и обрезом в руках» (из речи т. Сталина). Нет. У Алексеева кулак — живой человек, переживающий свою трагедию, цеп- ляющийся за 'жизнь, не останавливающийся ни перед чем ради своего спасения. Вспомним Палыниву (кулацкий подпевало). У нее .скрытый в яме хлеб. Она В'ся живая. Она не осталась спокойной, когда повезли хлеб от ямы. Она взгромозди- лась на телегу и так поехала в колхоз. Она— колхозница, она знает, что ее ждет за сокры- тие хлеба, во тя га к собственности, к своему, к моему — пересиливает все... — Полынина, слазь! Но Полынина не шевельнулась. Не показы- вая шуб, сквозь платок, глухо с сердцем вы- крикнула: — Зарежь на месте — ве слезу! Тогда председатель распорядился: — Хлеб в колхозный амбар! Проверить всхо- жесть! Протравить. Возражений нет? За весь путь от школы д о колхозного ам- бара Полынина в е выронила ви слова. Даже не ответила на обидные выкрики «кулацкое от- родье». Она не стронулась с места и тогда, когда весь хлеб был ссыпан в амбар и оста- вались (только кули, которыми она закрывала сидение. Мотивировка приказал: — - Слазь' Прежний? Ответ: — Зарежь — не слезу! Мотивировка, Журавлев и еще пара моло- дых парней силой оторвали Полынину от ку- лей и, поставив на землю, 'Отпустили. Журав- лев бросил в лицо: — Уходи, кулацкий пережиток! Она сбросила платок. Щеки краснели ско- рее от злобы, чем от стыда. Плюнула в сто- рону молодежи и, крикнув «жрите, гады!», по- бежала, оголяя белые поджилки из-под сине- го ситца широкого платья». И дальше Алексеев делает вывод: