Сибирские огни, 1933, № 1-2

—• Хорошо, мы напишем. 'Окажите, наши аисьма тоже попадут в альбом? — Нет,—отвечает он, смеясь, — вы не попа- дете туда! Во-первых, нет места, во-вторых, у «ас нет времени, чтобы их наклеивать, не паж ли, Катрин? — Ясно, — говорит она, —• мы же обещала на колхозном с'езде, что мы сделаем из «Но- вой нивы» лучший колхоз в районе. И мам еще придется порядочно поработать, пока мы добьемся этого, можете себе представить. . .». 2. ВАРШАВСКАЯ КРОВАТЬ Эту главу, собственно говоря, следовало бы качать своего рода трактатам, теоретическим введением в излагаемый предмет, но э то вве- дение должно было бы рассказать не об ис- тории развития кроватного искусства или воз- можном применении «варшавской кровати» (хо- тя ни Британника, ,ви Брокгауз, ни д аже Боль- шая советская энциклопедия не могут дать ни- какой справки об этом предмете, который по- видимому, принадлежитк тем белым пятнам на географической карте познания, исследова- ние которых ие ' только соблазнительно, но и почетно), нет, не о том должно было бы рас- сказать введение, а о совсем других вещах: например, о «развитии социалистического сек- тора в сельском хозяйстве», или о «ликвида- ции кулака, как класса», или о борьбе с труд- ностями, которые возникают при массовом пе- реходе от 'индивидуального мелкого хозяйства к обобществленному крупному хозяйству», или о каком-либо другом из сотни вопросов, свя- занных с большой проблемой коллективизации сельского хозяйства, и которые уже через час после пересечения советской границы, обруши- ваются на заграничного пришельца, во время разговора в железнодорожном купе, в газетной статье, в призыве, в транспаранте, плакате и в сотне других форм; над смыслом которых он задумывается; которые он старается пере- вести на повседневный язык... и все же, не- смотря на Bice усилия, не может понять, как они разрешаются в практике оовётской дейст- вительности. Для того, чтобы иллюстрировать эту прак- тику, будет рассказана история «варшав'ско'й кровати», а , теоретическое введение будет опу- щено. Ч I • (Единственный человек, которо /о мы отко- пали в как будто вымершем ттоселке комму- ны «Память о деревенской бедноте», был са. пожник. Он сидел, скрестив ноги, на пороге .своей мастерской и точил свои шила и сапожные но- жи с таким видом, как будто это были кин- жалы; вообще человек, который сидел перед нами, г ора з до больше походил на .нечто сред- нее между Али-бабой и Буффало Биллем, чей на представителя сапожной профессии, склон- ной .к философскому размышлению и отстояв- шемуся мирооозерцаншр. Он был высок, ши- рокоплеч и покрыт коричневым загаром; на щеках и подбородке курчавилась черная, как смоль, окладистая борода; его голубые шаро- вары были засунуты в высокие сибирские са- поги, вокруг бедер был повязан платок, ко- торый когда-то был малинового цвета; на всклокоченной чаще мощного черепа сидела так называемая тюбетейка, какие .изготовля- ют в Бухаре и Тифлисе, а также — ню думать об этом здесь было бы кощунством —• в .мас- терских «Московской гоетрбстодежды»; из строченых 'карманов его черкески выглядывали медные ободки охотничьих патронов, и на дверном косяке, над его головой, висело ружье. Мы обменялись приветствием. Затем он по- желал 'узнать, не приехали ли мы для того, чтобы осмотреть коммуну. - Д а . • — Ну, значит вам везет, как утопленнику, значит вы неудачники. Дома никого нет. Муж- чины работают на воде, на новом трубопро- воде; ж.еншины. и подростки в поле сажают по- мидоры. Даже школа и ясли и те в экскурсии. Может быть он сам маг бы .показать нам коммуну? — Это можно, но вам .везет, как утопленни- ку, 'потому что ан хотя и может .показать нам коммуну, но оовсам не умеет говорить. Раз- г овор это совсем ие его ума дело; вот Осипу Потапычу, его брату, стоит только открыть рот, ,«ак у всех уже уши на макушке. Это оратор. Нам нужно было встретиться с ним. Но ведь нам везет, как утопленнику; если бы