Сибирские огни, 1932, № 9-10

— Колчак бросил... Ты што то рано, •поварищ высунулся? — Дыть мы народ, думаю, и для со­ ветской власти надобный». — Та-к... Скрипит под настывшими, смерзши­ мися пимами, старыми ботами, сапога­ ми утренний звонкий 'снег. «Из улиц, из переулочков, из окон ук­ радкой поглядывают сощуренные глаза на пленников. — Повели. А над городом уже не одно гуканье соборного колокола — поют гудки про­ снувшихся заводов, фабрик, мастерских. Поют призывно, длительно и радост­ но. На третий день хоронили расстрелян­ ных. От загородной рощи, мимо тюрь­ мы, по широкой Ок'орбященакой улице— в черной живой рамке людей .— тихо колыхались 150 красных гробов. 150 «простых красных гробов и один— головной — в цветах. В нем мать с ре­ бенком. Солнечные блики вспыхивали на по- еолоте широких полотнищ красных и черных знамен, на (медных вычищенных трубах оркестра, на скорбных лицах ты­ сяч, медленно и размеренно идущих лю­ дей. Тяжесть гробов легла на плечи всех, скорбь утрат сдвинула брови, сумраком залила_глаза. Жалобно и длительно поют сирены заводов, поют одну песню с людьми: — ...Вы отдали все, что могли... Оркестры размеряют шаг процессии, оркестры наполняют улицы волнами тос­ кливых звуков: О них... за всех... И когда печалью до предела перепол­ няются сердца, когда боль становится невыносимой, — люди поднимают по­ никшие головы, шаг становится тверже, бодрее я в глазах — не сумрак, а ре­ шимость — — В бой роковой мы вступили с вра­ гами... Черное и красное... Печаль и бод­ рость... Темная ночь и радостный рас­ свет... Медленно, стройно движется процес­ сия. У дома Советов (бывший губернатор­ ский) — огромная черная могила, что­ бы принять всех. Последний путь, пос­ леднее пристанище. На ограде, на крышах домов — лю­ ди. Процессия подошла, стала. Смолкли оркестры, притихли скрипы и над склоненными знаменами метнулся звонкий зажигающий голос. — Товарищи!.. О страшном пути, тяжелом, жертвен­ ном говорил этот голос, но толпа колы­ халась и лезла к гробам, к могиле... И так (было все понятно. Тихо опускали гроба в могилу и, как братьев родных, укладывали рядом, а в середине, в красной кайме — живыми цветами горел гроб матери с ребенком. С первым выстрелом, с первым комом земли снова запел 'оркестр, свою над­ гробную, прощальную песню. На размятый, смешанный с землею снег, бисф слез роняли женщины: о ма­ тери, о малютке, о стопятидееяти крас­ ных гробах, а может быть и о тех за­ мученных тысячах, что уснули в снеж­ ных просторах Сибири, под шист и шу­ мы пурги, под звонкую хрустальную песню мороза. Над недавней 'столицей диктатора до­ горал ясный морозный день, но люди не расходились. Город, как одно могучее сердце, бился и кипел от боли потерь и того радостного нового, что трепетало в красных полотнищах, в звуках орке­ стра, в голосах людей — мягких и лас­ ковых. Тяжелое и (мрачное вчера .— уступало радостному зову будущего.... Новосибирск, 1932 г .