Сибирские огни, 1932, № 9-10

Ходил из угла в угол и сосредоточен­ но думал. В избе стало темнеть. — Гроза нонче (будет, — сказал он Марье и передал ребенка. — Надо ид­ ти... Близко (под окном промелькнули две фигуры. Степан вздрогнул и ополотом - сказал Марье: —• Если заберут меня, сообщи сейчас же Савельеву... Марья уставилась на «его испуганны­ ми глазами, но спросить не успела. В избу вошли двое. — Вы Степан Иванович Батурин? — Да, я — Батурин, — подавляя в себе волнение, ответил Степан. —• Вы арестованы. Собирайтесь... — Да за что ж это? — заплакала вдруг Марья. —* Не шуметь... — Я работаю в электростанции, ко­ торая дает свет в дом верховного пра­ вителя. У нас дивель испортился, надо бы сообщить туда, что я не приду... Замена найдется... Одевайтесь... Степан накинул замасленный пиджак, поцеловал сынишку, жену и вышел. Сгущался мрак. Гроза надвигалась. 4 ФАБРИКА ТУМАНОВ .Одной рукой молился богу, Другою брата пре (авал“... Из стихов Аверкия Обличителя С утра в Бюро Печати, у двери каби­ нета (профессора Галицкого, дожидает­ ся толпа посетителей. Больше духов­ ные: папы, дьякона, псаломщики и еще какие-то лохматые люди. У каждого свое дело: тот о чудотворной иконе, изуродованной большевиками, пришел сообщить, те со стихами и рассказами о большевиках, тот просто Ищет слу­ чая поговорить с умным человеком и попутно «намекнуть» „о большевиках своего села. У (профессора день и ночь строго рас- читаны; он точно частоколам огородил себя paописанием и выйти из этого кру­ га нельзя. Если же случалось выходить по «непредвиденным» обстоятельствам, то об зтом дне профессор жалел, как о потерянном, вычеркнутом из жизни. За последнее время он непростительно ув- леасалоя и терял дни. — Надо будет приналечь, а то за­ стой в работе получился, — говорил себе Вячеслав Иванович. Сегодня — еще только 10 часов, а профессор уже в кабинете. Перед ним огромная кипа разных бумажек, тетра­ дей, свертков и снимков. Надо их разо­ брать, прочитать и, если проситель здесь — уделить пять (минут на беседу. У двери за (маленьким столиком — секретарша. Она сегодня особенно ин­ тересна — это профессор заметил сра­ зу, как вошел в кабинет: газовое белое платье выдает красивые линии розово­ го тела, голова в завитках, белое, неж­ ное лицо с чуть заметными крапинками конопатинок припудрено и на его бе­ лизне ярко горят пунцовые губы, да бегают плутовские глаза. Чтобы не за­ пачкать пальцев в чернила, она ручку обертывает бумагой. Перед ней листы, тетради, как и у профессора. До двенадцати .'профессор никого не принимает, только тихий шелест бума­ ги нарушает мертвый покой кабинета. Сегодня профессору ве везет: все рукописи — оплошная пустота; он да­ же не читает их, а по первым двум фра­ зам ставит резолюцию: «не пойдет:», «чепуха», «не годится»... В одиннадцать ворвался в кабинет редактор «Народной газеты», офицер Иванов — толстошеий «бизон», по про­ званию профессора. —■Боже царя храни!.. — заорал он. — Вы что, с ума сошли, дорогой мой?!. — удивленно уставился на него профессор. — Ничуть не бывало... Вот читайте... В маленькой телеграммке сообща­ лось, что где-то на Алтае в селе Черный Ануй, в семнадцатилетнем телеграфи­ сте офицерами анненковакого отряда опознан цесаревич '‘Алексей, что волею божьей он спасся от изуверов больше­ виков, что господь не оставил русский народ и сохранил помазанника для пре­ стола. — Откуда вы достали эту галиматью? —• Это галиматья!-. Вячеслав Ивано­ вич, возьмите свои слова обратно. Это получено от главного церковного упра­ вителя и генерал Ивавов-Ринов отдал распоряжение о немедленной отправке цесаревича в Бийск и соответствующей охране, а на-днях туда выедет комис­ сия, во главе с генералом Маткозсютм... — Но ведь я же знакомился с делом об убиении и, заметь, сожжении всей царской семьи... Странно!... — профес­