Сибирские огни, 1932, № 6

мысли, обобщающей факты прошлого. XVIII век, век буржуазии, дал нам опыты Кондорсэ, Рей- яаля, Барнава, Гердера. То была вершина синте­ тической мысли своего времени, потому что но­ сительница этой мысли, буржуазия была тогда на ,вершине своего могущества и славы. Но и XX век знает мучительные, но бесплодные поиски Ацений. Буржуазная историческая наука на­ ших дней снова мечтает о всеобемлющем синте­ зе. Однако, в поисках новой «философии исто­ рии», она занимается или перепевом старых идей или метафизические конструкциями. В крупнейших своих именах (М. Ве б е р) она обнаружила свою беспомощность, заменив «кар­ тину прогресса» бесплотными и бескровными «идеальными типами», или «на реках вавилон­ ских, декламируя о «закате Европы» (разумеет­ ся, сйсей, буржуазной Европы), дала теоретиче­ ское обоснование фашистскому походу против творцов будущего. Попытка обозреть « в е с ь и с т о р и ч е с к и й п р о ц е с с в целадм, у с т а н о в и т ь с в ою с х е м у » -— такова жгучая потребность к а ж ­ д о г о к л а с с а . Она реализуется в момент выступления нового класса, и она служит также подведением итогов исторического пути- данного класса. Русская историография шла по тому же пу- тп. В каждую' данную эпоху ее лучшие предста­ вители создавали свою схему исторического прошлого, нередко основанную на самостоятель- гом изучении огромной массы фактического материала, а чаще на обобщении с повой точки зрения старого материала, формулируя, таким образом, свою классовую теорию русского исто­ рического процесса. На научное поприще М. Н. Покровский выс­ тупил в конце девяностых годов, меньше чем че­ рез 10 лет после того, как Энгельс сказал, что «всю историю надо изучать сызнова». В облас­ ти русской исторической науки гегемония при­ надлежала тогда школе Ключевского, с его мно­ гочисленными учениками. Историческая концеп­ ция Ключевсокго представляла подновленное из­ дание схемы русского исторического процесса, созданной его учителями: историком Соловьевым и правовиком Чичериным. Оба основоположника этой школы смотрели на русский исторический процесс глазами обуржуазивающихся помещи­ ков, которым нужны были крепкая правительст­ венная власть и переход от крепостного хозяйст­ ва к капиталистическому. Сам Ключевский был связан с пореформенной, капиталистической Рос­ сией, и он приспособил буржуазно-пометпичыо теорию своих учителей к нуждам растущей про­ мышленной буржуазии, явился ее идеологом. Сое­ динив схемы Соловьева и Чичерина, Ключевский в законченной форме и в художественном изложе­ нии развернул буржуазную концепцию русской истории. В основе ее лежала теория внеклассово­ го самодержавия: весь исторический процесс в России протекал — иск Ключевскому— в рамках внеклассового государства, которое в XVI веке закрепостило все классы русского общества для успешной борьбы со стенными кочевниками, а впоследствии, когда опасность со стороны '«сте­ пи» миновала, форсировало процесс раскрепо­ щения. Методология Ключевского носила печать эклектизма: влияние экономических факторов переплеталось у него с воздействием «нравствен­ ного подвига и умственного труда». Один та ис­ ториков школы Ключевского, проф. Любавскин скорее с одобрением, нежели с осуждением от­ мечал, что Ключевский «чужд был монистичес­ кого понимания исторического процесса». М. Н. Покровский взял на себя инициативу борьбы с буржуазной школой Ключевского. Он разрушил его схему, практическим выводом, из которой было примирение с обуржуазивающим­ ся самодержавием. Он нашел ключ к пониманию русского исторического процесса во всей его сложности, глубине и единстве. В противовес буржуазной науке, М. Н. Покровский выдвинул новое действительное научное понимание всего тысячелетнего исторического развития России, разработанное н а о с н о в е п р и м е н е н и я ди­ а л е к т и ч е с к о г о ме т ода . Он выполнил в данном случае задачу, которую российский про­ летариат, шедший к победе, должен был поставить перед наукой, так как в этом логика историческо­ го процесса роста и возвышения всякого класса. Это была служебная задача, блеск выполнения которой я служит мерилом научных сил истори- ка-революционера. Вот почему велико историческое значение труда М. Н. Покровского «'Русская история с древнейших времен». «Мы не стремимся, — пи­ сал М. Н. в предисловии к I-му тому, — ни к каким истерическим открытиям ни в области фактов, ни в деле освещения отдельных, специ­ альных научных проблем. Мы будем исходить от того, что ранее нас добыто историками-специа- листами но тому или иному вопросу. Если мы, однако, собираемся брать целиком у других ис- следоватей первоисточников их материал и за­ ранее отказываемся от всяких претензий на ори­ гинальность в этом случае — это не значит, что мы осуждаем себя на роль простых компилято­ ров. Мы н е м о ж е ж б ы т ь и м и : н а м н е ч е- г о к о м п и л и р о в а т ь . Трудность нашего по­ ложения в том и состоит, что материал, собран­ ный; историками-идеалйстами, нам приходится об­ рабатывать с материалистической точки зрения». Старым классовым схемам русского истори­ ческого процесса М. Н. противопоставил новое марксистское понимание этого процесса, марк- —