Сибирские огни, 1932, № 6

«Свергай! Га, гоёргай! Лазурь! Га, (бомбы, когти!! Баррикады! Пли!! Теперь в атаку... 'Площадь бунту! 'Барабан. Молнии пышут из ноздрей-труб...». ©прочем —- это еще далемо не «мерный шаг железных батальонов» восставшего про­ летариата, здесь юкорее истерика мелкобур­ жуазного одиночки, «в з б е с и в ш е г о с я», no выражению Ленина, « о т у ж а с о в в о й- IH ы». Бехер этого периода обращается ic /своими экстатическими призывами к «мыслителям», призывая их противопоставить «с и л у д у х а ярости палачей», масса фигурирует у .него как юила 'грозная, ио темная, это — «м е с и в о т о л я у с т о ч н ы х к а н а л о в»: Творческий 'метод Бехера этого периода — взрыв слова, синтаксиса, образа, всех канонов; мир — хаос, •сознание —• разорвано. «Вдруг: я наговорил новым языком. Чув­ ствовал, оисал, кричал, выбрасывал слоги, •слоги, никогда невиданные слова. Конец и вместе начало немецкого языка. Более того. Э т о б ы л у ж е н е я. 'Восстание! 'Прорица­ ние! Возвещение!.. Отжившие периоды лопа­ лись. Все элементы торжествовали. Фанатиче­ ское уничтожение.... Мозаика из безумья, не­ честивости, судорог и веры. Потоп. Рай. О, калейдоскоп!.. О , чего я только не пел!.. У р о д у я и и р е о б р а ж а я...». « У р о д у я и п р е о б р а ж а я» — это за­ мечательное определение не только для Бехе- ра; таков же метод немецких экопрессиони­ стов вообще, французского дадаизма, раннего Маяковского, Крученых, Хлебникова.— «У р о - д у я » — ибо мир есть скопление враждебных вещей и .художник н е о т о б р а ж а е т , а у р о д у е т и х , комкая и рвя слава (Слишком гладкие и благополучные для его црлей; «п р е о б р а ж а я » — ибо художник томится по какому-то светлому миру и, неспособный переделывать мир, п р е о б р а ж а е т его од­ ним сектам творческого сознания, создавая фаитастичеакие и неправдоподобные гипербо­ лы вроде Хлебников'ского стеклянного города или заключения Бехеровского «Марша готов­ ности», где человека-полубога окружают «вер­ ные, дружелюбно обнюхивающие горы» и хо­ ры ОВОбОДНЬГХ ЖИВОТ1НЫ1Х. Н о Х л е б н и к о (в о с т а н о в и л с я н а э т о м, а Бехер .пошел дальше. Он осознал обречемноать индивидуального 'бунта и сделал из этого единственно правильный логический вывод, вступив в компартию. Впрочем, начало «творческой перестройки» датируется более поздним .сроком — только в 22-23 году Бехер начинает жестоко (выкорчевывать из своей по­ эзии всякие следы мистики, истерики, биения •себя в грудь: «...Вырвал я свой глаз Досаждавший мне И разбил его вдребезги, — пишет сам поэт об этом периоде (стих. «Перелистывая 30 лет своей жизни»). Здесь есть нечто «схожее с Маяковским («Я себя смирял, становясь на горло собственной пес­ не»), Н о е с т ь и р а з н и ц а. Бехер садится за Маркса и Ленина, .он со всей страстью и упорством революционера— - « с т и с н у в з у б ы», как рекомендовал Ста­ лин и з у ч а е т т е о р и ю р е в о л ю ц и и . Одновременно меняется творческое лицо поэ­ та. Е го стихи этого периода напоминают ло­ зунги и тезисы, сквозь сухую внешность ко­ торых еле 'заметно страстное трепетание рево­ люционного чувства. О т образа «уродующего и преображающей» Бехер переходит к аске­ тической схеме. Так, Ротченко, Лазинский, пе­ решли от беспрадметничества ж фото-монта­ жу; Третьяков от., «Рыда матерного» ж . агит- маршам. Н о о н и о с т а н о в и л и с ь , а Б е ­ х е р п о ш е л д а л ь ш е . Бехер пошел дальше — и в этом его побе­ да. Рецензируемая книга, (более чем наполови­ ну состоящая из стихов 29-30 года, знаменует т р е т и й э т а п т в о р ч е с т в а Б е х е р а , е г о с т а н о в л е н и е п о д л и н н ы м п о э- т о м п р о л е т а р и а т а. Мы видим в ней но­ вого поэта, с новым языком, по-новому видя­ щего мир. Вот, например, стихотворение «Ба­ раки»: «Воскресенье. Хрипит граммофон чуть свет Выцветшей тряпкой полощется флажок. Девченки беременны в 14 лет Кровать охраняет 'Иисус божок. В улыбке гипсовой уста, 'Цветет' орешник и каштан.... Сегодня прибудет хозяйская плешь Именинник хозяин. Пекут ковриги Разок в год до отвалу поешь! Чтобы год затем отрыгивать...». Здесь нет разорванного синтаксиса, «с л о в в н е с е б я » , (калейдоскопичеокого хаоса мира, всего того, что так характерно для раннего Бехера; здесь нет также рассудочной сухости его второго периода. Язык жив, конкретен, це­ леустремлен, свидетельствует о тесном обще­ нии поэта с живым и борющимся классом. Б е х е р с т а л п р о щ е и я р ч е. Но не толь­ ко и даже не столько новый язык делает но­ вого Бехера. Г л а в н о е — Б е х е р н а у ­ ч и л с я в и д е т ь ч е л о в е к а. Ранний Бехер не видел человека как тако­ вого — он создавал себе абстракцию « п р е ­ о б р а ж е н н о г о » человека, светлого и сви­ репого гиганта, разрушающего .мир мещан. «Простому», «обыкновенному» человеку ^Ьехер яростно кричал: « Ч е л о в е к , к о н ч а й с я ! » . —■Этого, правда, уже не было во втором пе­ риоде, но человека не было также — поэт создал себе новую абстракцию, абстракцию отвлеченной, недиференцированнои «М а с- с ы» — с большой буквы. И только теперь, после годов напряженнейшей учебы и практи­ ческой работы в рядах пролетариата, Ьехеру становится ясным, что « ( р е а л ь н о с т ь н а ш е й п р о г р а м м ы — это ж и в ы е л ю - д и» (Сталин). — «Избранные стихи» дают нам целую галлерею образов людей современной Германии. В о т «Вальтер» — интеллигент, ушед­ ший из рядов революции после того, как схлынула первая волна бури, «Прощение»— ин­ теллигент, осознавший томительную пустоту и гадость своего бытия одиночки и перешед­ ший к пролетариату. «Баллада о ружьях», «Баллада об азоте», «Баллада о батраке и ра­ дио», «Баллада о Карле Шмидте из серого квартала» — рабочий-подполыцик перед бур­ жуазным судом, рабочий-сын и старик на^ ка­ торге химической индустрии, неясное пробуж­ дение классового сознания у еельоко-хозяй- ственного пролетария, убитый на демонстра­ ции безработный. И эти образы не только о б ’я с н я ю т, они в о л н у ю т и з о в у Ц «(Вот и весь о Карле Шмидте рассказ -О Шмидте, который юобрался раз ” ” “ 1 о Г