Сибирские огни, 1932, № 4

Восточная часть, строящаяся с кирпичным at- ведом и кожевенным комбинатом за рекой, инте­ ресовалась поездами в меру реальной потребнос­ ти. Переименование Гарбызуя не было Для нее безысходной, грызущей проблемой. 5 Двухэтажные домики родителей Тадочки и Па- дочеи стояли друг против друга. Талочка и Па- точка родилась в них. Талочка возила двухлетн:. го Палочку в коляске. Она гоняла семилетнего Палочку с огорода, таскала за уши. И, наконец, тринадцатплетнего журила за лодырничество, па­ пиросы и другие «непристойности». Восемнадца- тилетний Палочка первый раз об’яснился ей в лобви. Она вспыхнула от Палочкиной дерзости, сделала ему выговор, но когда он тут же, под­ хвата® под-руку, стал выразительно мять ее мускулы, -— она не нашла слов протеста. Родители Талочки жили прочно, с икотой за обеденным столом. Алексей Михайлович Кукуш­ кин в прошлом был поверенным торговой фирмы, а после революции стал гооторговшш спецом. У пухлой и румяной Ирины Фошшишны — доче­ ри местного крупного купца, ликвидировавшего торговлю еще в восемнадцатом году, — сунду- дуки, как уверяли кумушкины языки, ломились от добра по сегодняшний день. Ирина Фомишшна сдавала верхнюю квартиру, ссорилась с жильца­ ми, держала корову, свиней, кур, заводила лета­ ми огороды, а а «тяжелые дни» продавала всегда дорогую, кис падать, и неизменно последнюю, ос­ тавшуюся от родителей драгоценность. Талочка била единственная дочь. Ее старательно балова­ ли, ненаглядно любили, она «мило капризнича­ ла». Три года замужества завершились развод­ кой, присланной мужем из командировки. Вышки- аав глаза до-суха, Талочка поклялась больше не любить «этих гадос-тных мужчин». Она стала учиться стучать на пишмашинке, но после треть­ его урока у нее заболели пальчики, и вот уже два года как она бездельничала, флиртуя е гар- оызуисйой молодежью. Палочка был сын овдовевшего учителя матема­ тики. В доме хозяйничала его сестра -— Евгения Павловна, старая деза. Андрей Павлович Нар- то'в, желчно понося советскую школу, преподавал в. старших группах гарбызуйекой девятилетки, безудержно играл в преферанс и етнгг, вкладывая в них все свои математические знания и способ­ ности. Палочка окончил после школы-семилетки ■счетоводные курсы и с осени работал ® местном отделении госторга. У него были две сокровенные цели: жениться на Талочке и завести большого, породастого пса. В Песня сияющего самовара■звучала 'Самодоволь­ но. Мягкий румянец на лице Ирины Фоминишны иробшмся из-под пудры, сжигая .ее и разгора­ ясь пятнами. И это делало колоритными те улыб ки, которыми столь щедро одаряла Ирина Фоаш- .нишна своего верхнего квартиранта — Виктора Арсеньевича Зарядила, вдового инженера кирпич­ ного завода, спорившего с ее мужем. Вазы и кор­ зиночки с домашними печениями, тарелочки с жаг- ринадаш и .соленьями окружали внушительный по размерам сдобно-розовый окорок. Два графи­ на. с белым и красным вином играли отражелшьш огнями. Стол благоухал хлебосольным гостепри­ имством. Плюшевая мебель, ковры, тяжелые за­ навески и портьеры наполняли комнату глухи ■и громоздким уютом. Натюрморты и голые тела в золоченых багетах увековечивали самоуверенную безвкусицу хозяев. Старинные стенные часы в стеклянном футляре монотонно отмеряли застой­ ное кукушкинс-кое бытие. Ирина Фожшнпшва то и дело косила невыразительные большие глаза на стрелки и беспокойно, ни к кому не обращаясь,, спрашивала: — «Что же это Талочка так запоз­ дала?» — Отвлекаясь на секунду от спора, Вик­ тор Арсеньевич любезно успокаивал хозяйку: — «Наталья Алексеевна сейчас придет... Я эта чув­ ствую... А вообще —- спорт полезная вещь». - - Виктор Арсеньевич утверждал, что Рамзия, Ка­ линников и Ларичев будут расстреляны. Алек­ сей Михайлович возражал. После второй рюма * Андрей Павлович присоединился к Виктору Ар­ сеньевичу. — «Аксиома», — «казал он мертвыч голосом: — Двенадцать свинцовых пайков каж­ дому, — все шито-крыто, никаких следов». Пос­ ле третьей рюмки женщины тоже стали поддер­ живать Виктора Арсеньевича. Ирина Фоминитнла коротко заявила, что «большевики — изверти». Евгения Павловна к этому добавила, что «они уже не мало порядочных людей на тот свет живьем от­ правили». Алексей Михайлович упрямотв"в.п Тогда его противники заговорили все. враз. Андрей Павлович в сильном возбуждений налил ее*'-’чет­ вертую рюмку, выпил и, забыв о закуске, раз­ драженно выкрикивая -— «Ошибаетесь! Глуш! Большем®!»—основа «хватался за графин. Жра­ на Фомишшна с ужасом повторяла: — «Он ком­ мунистом становится! Он в партию завтра запи­ шется!». Самовар прекратил самодовольное ш и ­ кани©. Глухой уют рассыпался. Комната, выхо­ дила за пределы стен, как весенняя река ив бе­ регов. Вещи, теряя «вой вес, отправлялись s беспорядочное странствование. Кукушкинскяй ки­ рок непривычно загремел, точно перед разруши­ тельным ненастьем. И чорт знает, чем бы все это кончилось, если б Андрей Павлович не назвал Алексея Михайловича «правым оппортунистом». Виктор Арсеньевич раскатисто засмеялся. — «Правый и есть!» —- сердито поддакнула Евге­ ния Павловна. Острота была признана ©семи удач­ ной, едкой. Под общий уничтожающий смех Кри­ на Фомишшна наполнила рюмки и еще раз вспои- «$ мистер и н т е р в е н т