Сибирские огни, 1932, № 2-3

нихинин ииехимв Тревога замучила Марину. Ее пугала не бабья болтовня, — ее пугали слухи о чудовищных боях в том городе, куда уехал Ян. Как протекли эти дни? А ночи, — какие занозы вогнали они в бабье 'сердце?.. Ян вернулся через неделю. Его задержали бои, слух о которых докатился де деревни. Ян подробно описал эти бои. Он рассказал о том, как рабочие трубочного завода разгружали артиллерийские кавармы и как горожане стреляли в них из чер­ даков и окон. Марина перебила его растерянным вопросом: --- ЭТО ЧТО Ж ВЫХОДИТ, 'СВОИ 'С своими воюют? — Нет, — живо возразил Ян, — то дерутся паны с хлопами. И помяните мое слово, — у нас у Австрии будет такое же дело. На этом разговор окончился. Ян начал бриться. Побрившись и ополоснув лицо, он погрузился в глубокую задумчивость. Марине нужно было не однажды повторить вопрос, чтобы добиться неовязаного ответа. 2 0 С этой поездки Ян резко изменился. В вежливом его спокойствии возникли тонкие трещевки. Марина все чаще й чаще слышала пугающие слова: — А у нас, у Австрии? К весне он немного повеселел. Тонкие трещенки начали зарастать. Он стал ближе входить в хозяйство. В свободные часы он подолгу возился с ребенком. Марина облегченно вздохнула. Ян надумал даже поставить амбар. С племянником Кузьмы Петровича они- вывел* восемь венцов — на девятом Ян всадил топор в бревно и зашагал к избе. Он нашел Марину © чулане. Она сеяла муку. — Я еду на родину! — сказал он ей. Она побледнела и уронила сито. Он насупил брови и решительно добавил: 'г ■— Я должен знать, что делается у нас, у Австрии... Через два дня ои уехал. Марина не плакала. Но кольцо загорелых рук вокруг шеи Яна — в этом не меньше печали, нежели в размеренном расстаниом плаче. 21 Раньше было сказано, что ночная встреча с Мариной незаживающей царапиной осталась в моей памяти. История Марины длинной и цветистой тканью развертывалась передо мной в бессонные часы ночи. Ночь замкнулась снами и сны были столь же нескончаемы и так же повторял* ДРУГ друга, как эшелоны этих двух недель. Разбудила меля чья-то рука. Сквозь глухоту сна я не сразу разобрал бабушкин шопот: — Сынок, пришли солдаты, забрали твою гимнастерку да сапоги! Я сразу выскочил из пышного пуха дремы. — Сынок! — шептала бабушка: ■—- там в столовой начальник ихний сидит... Ты бы сходил к нему, может он распорядится, может, отдадут одежину-то! — Пойду, бабушка! — сказал я и начал одеваться. Через минуту я вошел. ® столовую. При свете мерклой лампы я увидел человека, сидевшего у стола спиной к двери. Он низко склонился над бумагами. •—■ Здравствуйте! — сказал я вежливо. -—■Здравствуйте! — ответила спина. Я собрался с духом и сразу выпалил: —- У меня отобрали гимнастерку и сапоги... Солдаты отобрали. — Что? Гимнастерку? Спина повернулась. Я увидел острое молодое лицо и погоны с тремя звездочками. 5 2 Голубые глаза обшарили меня от кончика носков и до последнего вихра.