Сибирские огни, 1932, № 2-3

Посреди ночи Марину встревожил скрип половиц. Ей показалось, что в комна­ ту кто-то вошел. — Кто здесь? -— «спросила она тихо. — Хозяйка, — зашептала голос, — в сенцах вода, дозвольте мне тут ноче­ вать? В мгновенном свету молнии Марина увидела Яна. — Ночуй! — сказала она, степа, помедлив. Б ы » слышно, как укладывался Ян. Потом встало томление, — томление от дождевой глухоты и от раскатов грома. В одну из голубых вспышек Марина увидела Яна. Он сидел у окна, опершись головой о подоконник. —■ Что, не спится? — спросила Марина дремотным голосом. Ян поднялся. Босые его ноги зашлепали. Он подошел и сел сбоку кровати. Марина услышала удары его сердца. — Томишься? — спросила она шопотом. — Хозяйка! — прошептал он еще тише. Она 'безмолвно поднялась и руки ее обвились вокруг его шеи.. На заре стих ливень. На заре отблистали молнии. На заре заснул Кузьма Петрович. Марина про­ шла мимо него и лукаво улыбнулась. На крыльце ее ноги вобрали холод полювиц. Она повела жаркими плечами и вздохнула, уснокоенно и тихо. 12 Недуги Кузьмы Петровича утолила смерть. Он умер легко, бущто погрузился в сое. Это случилось июньским вечером. Ян оставил свои сенцы, — сладковатый за­ пах тлена и бабьи звонкие причитанья заставили его переселиться на сеновал. Кузьму Петровича похоронили на третий день. Марина заказала сорокоуст и жизнь ее потекла по старому. 1 3 Первая ночь ушла от зорких бабьих глаз, но о другой ночи, о двадцатой, а мо­ жет быть, о двадцать восьмой по деревне прокатился говор. Родня Марины встала на дыбы. Отец пришел к Марине на Преойраженье. Сумрачный от гнева и от самогона, он сразу обрушил на дочернюю голову тя ­ желый град ругательства. Когда голос его взлетел до крика, в избу вошел Ян. — Пан отец, — сказал он, шагнув к Кручину, — не троньте Марину я вам говорю. Кручин, молча, схвати^ Яна за ворот рубахи. — Пан! — отчеканил австриец. В глазах его обозначился такой гаев, что Кру­ чин толстопятым медведем зашагал к порогу. Выйдя из избы, он повалился на завалинку и пьяно затосковал. Марина хотела поднять его, но он растерзал на себе 'сатиновую рубаху в стал поносить дочь последними словами. Он, видимо, хотел, чтобы ее позор стал известен всем. Постояв около него, Марина пошла в избу. Отец крикнул ей вслед, что она паскудица и сука. Марина, молча, хлопнула дверью. 1 4 Ночью она проснулась от холода. Звезды глянули ей в лицо сквозь дырявую крышу сеновала. Ночь близилась к концу. Марина поднялась на локте и заглянула в лицо Яна, поголубевшее от месяца. Он спал, чуть приоткрыв рот, зубы его поблескивали и впаданы глаз темнели мерт­ во и резко. «Сибогни». 4.