Сибирские огни, 1932, № 2-3

Вот история Марины, составленная из ее рассказов и из признаний Яна... ... В первый год войны Марина Кручина, — красивейшая девушка нашей де­ ревни, — вышла замуж за Игната Петухова. Игнат до жениховского возраста сохранил странное прозвище — Чигильна, а также детскую неопрятную болезнь, по причине которой гнил его войлок и одеяло. Марину, наверное, не отдали бы за Игната, если бы он не был единственн >:* сыном первого нашего богача Кузьмы Петровича Петухова. Когда отец Марины ударил ©о сватьями, по рукам, Марина заплакала не д я «прилижу», каж нужно б ы » бы заплакать невесте, а по-наоотящему, — сю слезами и е мучительными вскриками. Она попробовала даже отказа/гься адр Игната, во отец так на нее прикрикнул, что ей пришлось замолчать. Она могла плакать только потихоньку, потому что отец ругал се дурехой и кричал ей, что она не знает своего счастья. Впрочем, плакать было некогда. Днем Марине шили наряды, вечером приходили подруги и, сопровождаемый толпой парней, приходил жених. Подруга запевали рас- станные песни, жених усаживался рядом с Мариной. Высокий и неуклюжий — он неотрывно «мотрел на нее выпученными бесцветными глазами. Его волосы были густо намаслены, толстые губы шевелились, бормоча вялые слова, Марине не верилось, что он будет ее мужем. Она ждала, что родители возьмут обратно свое согласие иль что жених от нее откажется. Сознание непоправимой беды владело ею только в короткие часы ночи. Наконец, подошел день свадьбы. Венчание было отмечено конфузным происшествием: св ящ ен * должен был осо­ бенным образом погнуть венец, чтобы надеть его на уродливую, вытянутую в длину голову Игната, Марина едва ли слышала откровенные смешки, которые были вызваны этим происшествием, она закоченела в своем отчаянья, — любопытные лица, огоньки свечей, темные ризы икон проплывали перед ней, будто в тумане. Она едва не урони­ ла кольцо, которое <#i протянул 'священник. Зрителями было отмечено, что она смертельно' побледнела, когда губы Игната коснулись ее губ. Краска не вернулась на ее щеки даже за свадебным столом. Ока сидела бесчувственным истуканом, едва прикасаясь к угощеньям. Игнат ел за себя и за жену. Когда гости кричали «горько», он отрывался от еды и целовал Марину вялыми толстыми губами. После этого он вновь склонялся над столом. Ел он торопливо и неопрятно, тяжелые желваки переливались на его обтянутых скулах, вихры на затылке топорщились жалко я беспомощно. Гости требовали, чтоб молодые пили. Изба наполнилась мутным туманом, в тумане плавали разинутые рты, распа­ ренные размякшие лица и страшные взлохмаченные головы. Марина видела, как. Федя Тюляк, — первый в Краснорке инвалид войны, протягивал над столом обрубок руки. Он горевал громко и восторженно. Он протягаьал обрубок и вскрикивал тоненьким, рыдающим голосом: — Клеща ведь, братцы, -— я вам говорю, — клеща! Марина виде,», каж дядя Василий Кручин- плакал на плече соседа. Она видела так же, как тетка Домна раскачивала пышное тело, рассыпая мелкую дробь пляса. Гости пили, плакали и пля сами. Перед рассветом молодых новели в кладовую. По правде говоря, повели одну только Марину. Игнат был настолько пьян, что его пришлось тащить. Когда его волокли по облеванному полу, Марина смотрела на него с нескрываемым ужасом. Он был по-настоящему страшен. Его уродливая голо­ ва раскачивалась, как диковинный плод, он глупо мычал и бормотал ругательства, сатиновая его рубаха прилипла ко взмокшим лопаткам. Свахи ободряли Марину. Они хихикали за ее спиной и громко шептали: 4 3 м а р и н а