Сибирские огни, 1932, № 2-3

петр гинц ель — А ты думал как, — расплылся в улыбке Редеют. — Я те еще бока-то понамну. Да ты че, друг, ногами-то так заскудался? —- Да вот, прихватила нелегкая. Поморозил ногу за дорогу. Окажи ты, ступить не дает. Сдвинув шапку на заггьшк, Маколдин с остервенением принялся отворачивать снежные комья. Метрах в четырех от него, с таким же задором разбивал снежное месиво Алешка. Замелькали черенья лопат. —- Нажмем, молодчики! По-шел накручивать! — купаясь в серебряном дожде ■ снега, кричал Маколдин. Рельсы начали обнажаться. Запестрели серые ребра шпал. — Дельно, ребята! За бригадира-то, верно, ты! — тронул Маколдина за рукав человек с потухшей трубкой в зубах. — • А то еще кто! — с недоумением повернул рыжую бороду Редькин. — Он, брат, у нас... одно слово — орел! За че возьмет, так... — • Вижу, вижу! Так вот, браток, приударьте тут. А я пока на минутку на поезд сбегаю. Коли надо чего, так Клементьева спрашивайте, — ткнул себя в грудь. — А ну-ка, ребята, наперегонки! Кто кого? — ринулся с новым ожесточением в работу Маколдин. — Вот так! Этак вот! Пудовые буханки снега, словно резиновые мячи, танцовали на лопате Маколдина. Рядом с пим ворочал аршинные глыбы Редькин. Разгоряченный работой Маколдин забыл и про боль в ногах и про ознобленные щеки. Он знал только одно, что с каждой минутой бригада рвет эту плотину, залег­ шую между ними и остановившимся поездом. Он видел, что каждый томах лопаты освобождает поезду путь. Он чувствовал, что скоро холодные рельсы оживут и со­ греются; под колесами поезда. И он... Он, Степан Маколдин, его бригада, освободит этого могучего пленника. Паровоз опять кинул стойку пара. — Эдак! Эдак! — гаркнул Степан. — Сейчас, товарищи! Р-ф-аз-во-дп пары! Бригада прибавила силы, разметывая пену снежных волн. — Э-э-х, —• взвизгнул Алешка, скидывая полушубок. — Навертывай! Впереди уже отчетливо виднелась и стальная грудь паровоза и кружевная сбар- ка вагонов, и копошащиеся люди. Сзади остался длинный коридор. Стены отливали синевой, а по дну двумя весе­ лыми ручейками бежали полоски рельс. Разорванные жточья облаков скатились за кромку бора. Синее небо опрокинулось над степыо. И сама степь подернулась синеватой дымкой. Тусклое ©олцне тихо догорало и таяло. — А вы чево тут? — повернулся Маколдин. На шпалах сидели Суриков и Ермолай Коваль. Суриков обивал мохнатками снег с валенок. Коваль шарился в кисете. — На животе скушно. Не ешши. Курнуть хоть малость, да передохнуть, — сказал он. — Гонит их, лодырей! Пошли, пошли, зараза экая,— подбежал с лопатой Редькин. — Привыкли на батраках-то ездить! Мотри ты, какая штука — на жиаоте у их скука. —- Ну-ка давай их передом пускай. Мы им пятки-то почешем. —■Вот эк-то будет гожее. Да пошел, пошел. Не задерживай, — вытолкнули вперед обоях курильщиков. В Сугроб стаял под натиском бригады. Паровоз встретил ее радостным захлебываю­ щимся свистком. Навстречу бригаде выскочил, дымя трубкой, Клементьев. —• Вот эк-то будет гоже. Да пошел, пошел. Не задерживай, — вытолкнули за плечи, — в четыре часа экую махину откромсали. Попыхивая трубкой, Клементьев пожимал руки то тому, то другому 4 0 Степан сел на шпалы и начал снимать валенок с больной нош.