Сибирские огни, 1932, № 2-3

к оп т е л ов ка, искрошил мелк,о-мелво и, наполнив трубку, запалил. Черемошка, насквозь про­ питавшаяся горьким сО'кей, отвечала за табак. — Так пахать, как пахали работники Сапога, не стыдно только зверю. Худо, шибко худо. Надо пахать, как у русских... Много пахать, — окинул долину острым взглядом. ;— А можно ж так пахать в этом месте? И сам себе громко ответил: — Можно. Не зря ж© русские хотели селиться в урочище Солнощек. Борлай в тот год бегал еще без штанов, но он все помнит. Мужики приехали с длинноволо­ сым сТариченком и поставили крест. Алтайцев теснили, гнали из Голубой долины. — Откочевывай, орда, на пять верст от освященного места. Тут русские селятся, там Сапог Тыдыков всю землю под свои табуны захва­ тил. Как жить? Безысходная бедность заглядывала в юрты. Однажды старики ска­ зали отцу Борлая: «Откочевывай к белкам, а то аил наш с места еживут, привя­ жутся: «Токушев крещеный, — откочевывайте на пять верст от крещеного». Отец откочевал в каменную щель, а сородичи его изломали крест и обломки забросили1 в каменные россыпи. (Не один русский дом «палили, они, пока отступились мужики от этого места. Помнит Борлай, как гибкими прутьями драли стариков за самоуправ­ ство. Токушев вскинул голову, словно хотел сбросить с себя раздумье. — От какого места лучше начинать? С той стороны или с этой? Однако, с этой, тут ©олнце прямо... на землю наваливается. За спиной, ломаясь, хрустела снежная корка. Казалось, тихо ’Стонала потеряв­ шая силу зима. Шелестела густая щетина сухой травы. Борлай оглянулся. Улыбаю­ щийся, как краснощекий месяц, Ярманка вел заседланную лошадь. «Однако бумага из аймака пришла?» — подумал Токушев. Он повернулся к младшему брату и хо­ тел взять повод, но Ярманка не дал. — Пошто ушол, — заговорил с укором. — Одна голова — ладно, десять — совсем хорошо. Большое дело надо всем думать. Ты ушол, а мы, комсомольцы, там собрались судить, как лучше сделать, — махнул в сторону колхозных изб и юрт. Борлай кусал нижнюю губу, широкие брови сходились над переносьем. Млад­ ший брат так разговаривает с ним, забыв об уважении и почете к старшим. Обру­ гать бы его следовало, но... парень хорошее дело придумал. «Бее .надо вместе обду­ мывать» —- про себя повторил Борлай. — По-настоящему сеять надо. Поезжай к русским, зови смышленого чело­ века. — Ярманка подал повод, но брат не взял. Не поедут к нам. — Пошто не поедут? Русский в колхозе живет, алтаец тоже... Поедут. Про­ сить шибко надо. — Тебе языком болтать хорошо, звенит, как колокольчик, и только. — Можно сделать: русский-колхозник к нам, алтаец — в ихний колхоз. Борлай встрепенулся, будто хотел взлететь. Выхватив повод из рук брата, мет­ нулся на коня. Малиновая кисть лисьей шапки шлепнула Ярманку по носу... — «В аймачный партком заеду, там помогут», -— подумал Борлай. Лошадь, потоптавшись на месте, рванулась в «степь». За спиной вился вете­ рок. Снежные комья из-под копыт взлетали высоко и падали камнями. Токуше® по­ вернул голову и шелковая кисть ударилась о щеку. — Коней ловите. Самых хороших. Учить будем! — крикнул улыбающемуся брату. Ярманка, размахивая руками, побежал к юртам; длинные полы желтой шубы заплетали ноги. *— Согласятся ли русские нам пособлять? — • Борлай говорил громко. Кивая ® головой, сам себе отвечал. — В колхозе, поди, найдут такого, обязательно найдут. —- Он забыл о погасшей трубке, торчавшей изо рта — Колхоз посеет много — гла­ зом не окинешь. Сами будем сеять В Голубой долине енег вспыхивал крошечными огоньками. Плакала уходящая 4 на «белки» зима. Солнце прикочует сюда и сожжет снег, вот-вот сожжет. Токушев