Сибирские огни, 1932, № 2-3

других породистых, дорогих коров. Заприметила — и взыграло у нее сердце, забо­ лело : — Ой, скот-то, девоньки, тощает как, гляди! Неладно этаж-то! грех! —• Л што убиваешься? — насмешливо накинулась однажды на нее низенькая верткая, веснушчатая скотница: — Об чем у тебя сердце болит! Не твое ведь? Марья спохватилась: а ведь и верно — не свое. Чего ради изводиться и Хло­ потать? Но мысль эта как-то обидела Марью, стыдно ей стало немножко, по-небыва­ лому стыдно. И она, сама с удивлением яри слупливаясь к своим словам, осуждающе ответила верткой, веснушчатой: — Обчее! Всем принадлежит. Я не буду болеть, ты, другая, — что ж тогды из обчего хозяйства выйдет? С удивлением вслушалась в свои слова Марья — и затаила в себе смущающую догадку: ведь слова-то эти чужие, зинаидины да филькины, да других некоторых коммунаров! Вот в’елось как неприметно! Вот до чего дошло! И в первые дни работы на скотном двору подстерегала Марья самое себя, гна­ ла' от себя чужие мысли, чужие слова. Старалась спокойней, холодней, как к чу­ жому делу, относиться к работе, на которую поставила ее коммуна. Старалась от­ быть положенное время, сбыть с рук свои обязанности, не принимать близко к серд­ цу мелочи и повседневное, что наполняло работу. Старалась -— а ничего не- выхо­ дило из этого. Станет налаживать корм скотине, сунет ей как попало, но взглянет на впалые бока, на понурую голову, услышит шумное, знакомое дыхание, увидит покорный ждущий взгляд больших неподвижных глаз — и загорится жалостью. И ни о чем не думая, уйдет вся в заботу о -скотине, замечется в поисках лучшего корма, пойдет к мужикам, к верховодам, к завхозу, начнет горячиться, доказывать, настаивать. Незаметно для себя и для окружающих стала гореть Марья на работе, на общем деле. И также незаметно для себя, неожиданно и негаданно выступила Марья на со­ брании коммунарок, «а собрании, где обсуждались производственные вопросы. - 9 Марья готовилась приняться за мелеве домашние дела, но прибежала домой пе­ ред собранием Зинаида и мимоходом и вскользь сказала: — Ныне решать будем о скоте. — А чего об им решать? Голодует сердечный. — Вот в совете разговор был, чтоб часть скота капераций сдать. — На убой? На мясо!? — охнула Марья: —- Да они черти, мужики, чем, каким местом думают? И, взволновавшись, Марья позабыла про хозяйственные, домашние дела и ме­ лочи и потянулась вслед за дочерью на собрание. В щиканбровском доме, в устиньиной горнице женщин набралось уже полным- полно, когда Марья протолкалась к стенке, отбившись от Зинаиды. Женщины шу­ мели, перекликались, пересмеивались. Женщины на досуге, пока еще не пробрякал надтреснутый поддужный колоколец, жадно и торопливо толковали о своих делах. Беременная костлявая баба, возле •которой очутилась в давке Марья, с ласко­ вой ехидцей пропела: — На -собрание, Марьюшка, припожаловала? Чтой-то тебя пригнало? — О скоте, сказывают, вырешать станут. —- О скоте, о окоте! — замотала головой беременная: •— Я с Васильем моим уж вконец расцапалась! Они там толкуют, чтоб, мол; лишний скот, похуже которых, отдать на сторону, а я его ругать! Ношто мы животинки распехивать будем, а чем ребят кормить станем?.. Идолы они, мужики!.. Ну, присмирел. Сдагадался где правда! Надтреснутый поддужный колоколец оборвал шум и разговоры. Собрание нача­ лось, Марья вытянула шею и жадно стала слушать сообщение завхоза: — Корму нехватит. Надо спасать головку стада. Ежли оставить на прокорм всех до единой коров, которые имеются у коммуны, то сгинут, пожалуй, и хорошие, 3 1 жизнь начинается сегодня