Сибирские огни, 1932, № 2-3

аак гольдберг* — Православные! Да неужто, язви их в душу, веамделе бога нету? Правое- лавны е!.. Влас, положив локти на стол, молча слушал Никанора. Он слушал его внима­ тельно, тяжело сопя и щуря глаза. На столе сиротливо поблескивала опорожненная полулитровка, валялся огрызок соленого огурца, рассыпались хлебные крошки. У Никаиора щеки и нос рдели- багро­ вым румянцем и глаза поблескивали возбужденно и остро. — • Некуды податься! — приглушенно негодовал он: — Округом ходу не ста­ ло. Начисто!.. Ну, скажем, по-ихому -— кулаж я , 'Сшататар. А ты-то что? Ты под ету линию не подходящий, а и то тебя «вот как утеснили: от своего, трудами, гор­ бом нажитого добра куды глаза глядят уйтить пришлось!.. Справедливость сто, Влас Егорыч, друг почтенный? Правда сто? Она, правда, паря, на полную «марку, на окон­ чательную отмену вышла! — Правды мало, — наклонил голову Влас и лениво вздохнул. ■— Окончательно нету ее! — зашумел Некипелов, приходя в неожиданную ярость и пристукнув широкой ладонью по грязному столу: — За ее пострадать при­ ходится. Муку примам на себя!.. Дружиюе почтенный! От какого добра да капиталу вытряхнули меня! От какого добра, Влас Егорыч! Да ведь за ето глотку перегрызти следует квасному из них! Напрочь перегрызть! Некипелов всхлипнул и схватился рукою за спутанную и усеянную хлебными крошками 'бороду. — Слышь! — внезапно меняя тон, сунулся он поближе к Власу: — А ведь до­ стукаются! Придет им хана! Влас недоверчиво и слегка неприязненно взглянул на Никанора. — Истинный бог! — округляя помутневшие глаза и переходя на громкий, срывающий топот , побожился Никанор: — Достоверно знаю... Ты погоди... Он тяжело, приподнялся, подошел к перегородке, вслушался в говор и гам и вернулся на свое место. Удостоверившись таким образом, что никто не может подслу­ шать их, он продолжал: —■ Есть, Влас Егорыч, есть, друг почтенный, понимающие и умнеющие лю­ ди, которые зря .не сидят. Не век ста волынка тянуться будет! Народ, глянь, до чего скрутили! Терпежу совсем не стало! Рабочий народ оглоушили, — понимать ето надо: рабочий народ! Власу припомнилась постройка, общежитие, рабочие. Влас потер голову рукою и перебил собеседника: — Про рабочего ты, Никанор Степаныч, мнение свое оставь! Рабочему нова 'везде полный ход! — Ну, оставлю без внимания городских! — спохватился Некипелов: — Пу­ щай, скажем, 'Городские рабочие 'без притеснения. А наш брат, мрестъян|и!н, хлебо­ пашец и кормилец родине, — об ем как теперь понимать надо? В принижении, и прямо в кабале! — Хрестьянству туго... —- согласился Влас, убирая руку со стола и вздыхая. — • Страшенное дело, как туго! •— Дальше некуды итти!.. Некипелов оборвал речь и снова примолк. Он хитро взглянул на опорожненную бутылку. * —• А как, ежели еще одну раздавить? Для приятной устречи? — Не стоит! — замотал головою Влас: — Завтра мне на работу. — А к чему тебе на работе раззоряться? Ни к чему!.. 'Кабы для себя... — Наблюдают. Треоовают, чтоб работа настоящая была. К тому же самому совестно лодырить. — Какая там совесть! Ету работу к чорту! 1 Опять Некипелов прислушался к шуму за перегородекой. •—• К чорту! — повторил он решительно: — Ко» поумнее, та® те не токмо, что силы свои в работе етой кладут, а даже, обратно! 2 6 — Как это? — удивился Влае.