Сибирские огни, 1932, № 2-3

— Подержитесь, товарищи — убеждали руководители: — Перевалим до осени, до урожаю, — сыты будем, на ноги встанем! Однажды коммунары были взволнованы маленькою бедою. Скотницы, придя по утру к скоту, нашли хорошую породистую корову истекающей кровью. Кто-то же­ стоко и зло нюранш ее ножом, и она, лежа на боку, тяжело умирала. Скотницы заохали, заметались, сообщили мужикар*. Мужики прирезали коржу , чтоб она не мучилась зря. Мясо сдали на кухню. Когда ш ш уи ары ели в этот день вкусную мясную похлебку, в' «толевой вол­ новался возбужденный и местами веселый гул. Васька, громко чавкая и сопя, сказал соседям но столу: •— Поймать бы гада, кто исделал этую пакость! Всей бы коммуной излу­ пить его! —• Из кулаков кто-нибудь! Злобились, уело их, — ну, пакостят! •— Корова-то некипелизина ранее была. Кабы не знатье, што старуху Устинью в район увезли, прямая дорожка, до ейных рук в этом деле! — Окромя Некипеловых имеются враги! — Не мало их! — мотнул головою Васька, ошеломленный потоком восклица­ ний, и облизнул ложку. Кто-то за соседним столом озорно рассмеялся: —• Кака ©волочь корову 'решила, не знаю, а . вот похлебка скусн^я! Накормил коммуну неприятель! Поневоле спасибо скажешь: тощать зачали! Васька вылезал из-за стола. Услыхав -эти слова, он подошел к говорившему и пристально поглядел на него. Тог смутился и сунулся пониже к чашке. — Слова твои, парень, — внушительно и с угрозой заметил Васька — слота твои похабные!.. За э т а » слова рыло тебе на бок ©вернуть надо!.. У коммуны до­ бро портаот, а ты надсмехаешься и гадишься! Кругом поддержали Ваську, и шутник сжался и виновато сник. В конторе над происшествием долго ломали головы. Виновных ,не находилось. И оттого, что их не было, а чуялось, что враг где-то совсем близко, — было тре­ вожно и неловко. Завхоз ©’ездил в ближайшее село и привез оттуда милиционе­ ра. У милиционера был строгий и важный вид и он долго- бродил по скотному дво­ ру и оглядывал коров, мирно перемалывавших жадчку. И уехал милиционер ни © чем. Только перед самым от’ездом вызвал он к себе Марью и учинил ей неболь­ шой, но строгий допрос. Марья вернулась с этого допроса рассерженная, обижен­ ная и немного обеспокоенная: — Пытал меня нивесть об чем! — пожаловалась она дочери. — Про Устинью ■все расспрашивал. А я, что ли, Устинью караулила? Да притом она отсюда увезен­ ная! Путают зря только народ!.. 2 Письмо Власа ничего не сказало Марье о том, как. уходил муж ее из деревни, о том, где бродил он до тех- пор, пока попал в город, и о том, как Влас пришел, наконец, в этот город. Потому что Влас не привычен был писать и рассказывать о невзгодах, мытар­ ствах и скитаниях. Не привычен был рассказывать о беспокойных, противоречивых и тягостных мыслях своих. Поэтому до Марьи не дошло о днях и треволнениях мужа. Не дошло о пути, ко­ торый проделал Влас от своей деревни до города. У Власа не было ясного плана, когда он покидал хозяйство и семью. Его несло как-то непреоборимою силою. Его гнало из деревни чувство обиды за разрушение, которое, как ему верилось и казалось, наступало на деревню е созданием коммуны. Раньше всего -—• уйти, чтобы глаза не видели гибели хозяйства, — а потом уже думать o' будущем, об устройстве жизни по-новому, —■так чувствовал Влас, покидая деревню. И, подстегиваемый обидою, жалостью и горечью, пришел он в соседнюю де­ ревню к куму, попросился переночевать. Кум не удивился приходу Власа. 2 1 жизнь начинается се годня