Сибирские огни, 1932, № 2-3

нше рад-ом с Борлаем, теребили его за широкую шубу, упрашивая. Громче ®еёх гово­ рил Тюхтень: — Не дадим так,.. Духа просить надо... Жертву. — Пусть языки у нас одеревенеют, если дадим... Борлай останавливался и говорил степенно: — Я же вам, товарищи, сказал, что нот никакого духа: коровы с травой проглотили. —- Беда придет. Живым не бывать, — орал старик. Миликей крикнул ездокам и они остановили приплясывающих лошадей. — Ну-ка, Борлай Васильевич, к а к председатель колхозу, берись благословясь. Веди первый заезд. — Кискин сорвал с головы черную папаху и сунул ее за опояс­ ку, пот с лысины смахнул рукавом. Подошел к передовику и потрепал по крутой шее: — Ну, милые,, начнем помаленьку... Доброму делу плечи свои обучать. — Взглянул ва Ярманку. — Вот так прямо, Василшч, езжай, пока я не «крикну. Парню хотелось взмахнуть руками и оглушительно крикнуть: ему нравилось, когда Миликей называл его ласково — Васильич. Толпа с о т н я » глаз следила за каждым движением Кискина. Когда он, тряхнув за ручки, поставил зеленый плут и позвал председателя — сердца замерли. — Ставайко, Борлаюшка, в добрый час! Никто не заметил, что к тож е присоединился еще один всадник — Талавкеленг. Седоки дружно заорали. Лошади дернули враз — и блестящая сталь глубоко врезалась в землю. Затрещал вековой дерн. Толпа охнула и застыла, словно услыша­ ла стон земли. Миликей ногой поправлял первый пласт. —• Крепка земля-матушка! Добротная! Только пласты ложатся ребром. Вот так их надо, — говорил колхозникам, шедшим за пятами. Несколько человек вперегонку бросились поправлять длинный и ровный пласт. Вдруг толпа р к о заревела. Вороные остановились. —• Дух.,. Дух рассердится! —• орал Тюхтень. —■Не дам! Он лежал под нотами юоней, загораживая 'собою путь. Рядом с ним бухнулось три -старика. Два колхозника, оросились туда и, схватив их за н о т , отшвырнули. Ярмаика взмахнул плетью и поехал, но Тюхтень снова хлабыстнулся на землю, пре­ граждая дорогу. Борлай подошел к старику и подал руку. 1 — Тюхтень, вставай, будет дурить. Поговорим по-добру, Старик, ожидавший потоков ругани, остановившимися глазами стмотрел на жизнерадостное и ласковое лицо председателя и в каком-то раздумьи подал руку. —• Почему не даешь пахать? Мы тебя в колхоз приняли, как хорошего челове­ ка, а ты... ' —• Всех злой дух «’ес-т, — бормотал старик. — Это кто тебе, старый, сказал — Сапог или Шатый? — Борлай положил руку на плечо Тюхтеня. — Они, шипящие змеи? — Дух... Сердить нельзя, — старик задыхался. — Да, где он, дух твой? — Махнул рукой. — Давно издох. Старик повернулся лицом к лесу и Борлай вспомнил, что в том листвяжнике, теперь одевшемся зеленым туманом молодой хвои, есть священное дерево — кам- агач. —• Пойдем, лосщ>трим, — говорил! попрежнему ласково. У одного из колхозников взял топор и пошагал к торе. У старим, отвисла тшжняя губа. Он, не глядя на землю, точно сонный, шагнул за Ворл>аем. Толпа широкой* волной хлынула за ними. В Косматая лиственшща, толстая ■—- в три обхвата — стояла на крутом «клоне. Сучья у ней настолько густые, что даже ® зимнее время ни снизу, ми сверху не видно средней части ствола. Вот тут-то, но словам Шатыя и 1 5 первая весна