Сибирские огни, 1932, № 2-3

к оп т е л о в — Эрлик с’еет тебя, а он... мог бы взять другого. — Шатый быстро повернул­ ся и вышел из юрты. Талаикеленг, взмахнув руками, уткнулся лицом в пыльную шкуру. Он недово­ лен своим мягким сердцем, на котором каждое слово оставляет след. Ему казалось,, что старые лиственницы склонились над юртой и шепчут сотнями голосов: — Эрлик с’ест... Эрлик е’ест... Больной уверяет себя, что это ветер шелестит в лохматых вершинах, но в ушах нопреЖнему до боли щекочет шопот: — С’ест... С’ест... Талаикеленг -сквозь стиснутые зубы крикнул: — Нет! Он вскочил на ноги и метнулся из. юрты. Разорванные ветром лохмотья весен­ них туч летели за гору. На перевал подымались четыре всадника, Сокашев узнал их издали: то бокам едут слуги Шатыя, а рядом с камом Сапог Тыдыков. Он был где-то поблизости, когда Шатый сидел в юрте. «Куда бай — туда и кам, — подумал Талан- келенг, — два обутка — пара». Глянуло на юрту солнце, светлое, радостное. Теплые лучи, казалось, осветили память Сокашева. «Вот так же оговорили Анытпаса, — думал он. — Говорили: «от­ дай Байрыма Орлику — сам цел останешься и сто коней тебе... Больной человек — ум теряет. Я хворал — ум терял, меня собаки на Борлая натравливали». — «Сапог — глава племени, - все считали' его старшим братом», — возра­ жал какой-то писклявый голос. Желтые щеки дрогнули, крепко стиснутые зубы заскрипели. — У-ух! — Задохнулся. — Собака, а не брат! — взревел, сжимая кулаки. А за спиной крикнули горы: — Не брат... собака. Волнуясь, согласились леса, — Белые кровью заливали долины — Сапог с ними ездил — бил бедных. Те­ перь он с колхозниками мало-мало воюет... А я, дурак, берег его окот, когда он от красных в Монголии отсиживался, своим называл... Он бросился в долину, где паслись лошади. — Все... все Борлаю расскажу. Колиши дрогнули, словно кто-то ударил по ним, ноги подогнулись и Талаикеленг упад на мокрую землю. — Все... все... — бормотал, подымаясь. Ему казалось, что ледяные волны быстро прокатывались по спине и возвращались. — Ошибку дела,л — бая слушал. С прокушенной губы капала кровь. Дружная весна, звеня веселыми потоками, пришла неожиданно рано. Голубые долины, косматые кедрачи и густые листвяжшки дышали теплом. В «степи», пока­ чиваясь на тонких ножках, белели подснежники. Русские -колхозы начали пахоту, а в алтайский колхоз «Светает» только сейчас приехал землемер. Вчера решили: Голубую долину отвести под пастбище, в урочище Солнопек —• сеять, ® урочище Кравйый Березняк — сенокос, а сегодня утром первая борозда. С дальних кочевок прискакали алтайцы. Всем интересно ноемотрсй., как колхоз будет вывертывать зеле­ ную шубу долины, многих волнует это •— как бы ,не было худо, -говорят, хозяину доли­ ны, сильному" духу, не будут жертву приносить. -— Рассердится дух. Ой, рассердится! Пять вороных лошадей запрягли в однолемешный плуг. На каждом коне — по седоку, Ярманка — на переднем. Миликей одел через плечо темляв длинного бича. Ярманка ударил лошадь каблуками и заорал: — Поехали... Сами пахать поехали. Вот так колхоз! Вороные потоптались иа месте и враз дернули. Кискин еле поспевал за плу- 14 гом. Пестрая толпа пеших и конных двинулись в урочище Солнопек, Люди, бежав-