Сибирские огни, 1932, № 2-3

схематизма, Глыба понятен и близок чи­ тателю . Это — правдивая и крепкая фи­ гура и подана' она автором тепло, ис­ кренне. Этого совершенно нельзя сказать про в торо го героя, Степана Ушакова. П опы т ­ ка Мрачковского показать деревенского парня, который в шахте перерождается и превращается в сознательного проле­ тария , явно не удалась. Конечно, пока ­ зать процесс перерождения человека го ­ раздо труднее, чем показать фигуру со­ циально определившуюся. Н о задача на ­ шего пролетарского писателя и состоит в там , чтобы эту трудность преодолеть и дать яркую, действенно' оправданную картин у этого процесса перерождения. Порочность в показе Степана Ушако­ ва — в неудачном художественном при­ еме и политической расплывчатости, >с которыми автор подходит к .разрешению своей задачи. Разберем ошибки автора по порядку. Ошибка художественного приема з а к ­ лючается в том, ч то автор с самого н а ­ чала р асск а за восстанавливает читателя против Ушакова. Пришлец из деревни подается , как тип несимпатичный, подоз­ рительный;. чуждающийся рабочего кол­ лектива . Н еприязнь читателя к Ушакову н ар астает вместе с развитием рассказа , вплоть д о момента , когда враж д ебное лицо Степана выявляется со всей о с тро ­ той, когда Степан пы тается в зорвать шахту . Но гут автор вдруг делает ' не ­ ожиданный крутой поворот и всеми в и ­ лами старается убедить читателя, что случайно неудавшееся преступление пе­ реродило Степана, что он раскаялся , что у него открылись глаза. Но читатель не м ож ет поверить ни Степану, как соци­ альному типу, ни автору , потому что д о ­ в оды автора неубедительны , п ерерож д е ­ ние Степана не оправдано действием, а словами читателя трудно убедить. Не спасает положения и то, что н а п р ед ­ последней странице читатель вдру г у з ­ н ает , что Степан — сын батрака . До конца рассказа автор приб ерегал этот сю рпри з для читателя, как главный д о ­ в о д в пользу Степана. Но сю рпри з з а ­ поздал . В глазах чутателя фигура Сте­ п ана Ушакова осталась фальшивой , н еу ­ бедительной. Таким образом , мы видим, что н еудач ­ ный художественный прием, применена ный автором , вредит целевой установке рассказа . Мы дальше попытаемся дока^ затъ, что этот ««удачный художествен­ ный прием тесно связан с политич!еакой расплывчатостью и схематизмом в пока­ зе Степана Ушакова. Опра!вдано ли перерождение) Ушакова политически? Подведена ли классовая о с ­ нова под это перерождение? — Нет. К а­ ким образом переродился Степан? П ере ­ воспитала ли 1 его работа в ударйюй бри­ гаде' Глыбы? — Нет. Подействовала ли на него совместная работа с коммуниста­ ми_энтузиастами? Нет, Увлекло ли его социалистическое соревнование? — Нет. Может быть его увлек огромный размах социалистического строительства? — Нет. Можеть быть Степана покорила близкая ему классовая правда шахтера Глыбы?—Нет. Не эти основные соци­ ально - экономические элементы взяты автором , как основа для перерождения Степана. Природа перерождения С тепа ­ на, по автору , другая •— психологичес­ кая. Но именно потому, что психюлоги­ ческий момент оторван автором от со­ циально - экономической классовой поч­ вы, перерождение Степана так неубеди­ тельно. Под влиянием родственника - вредите­ ля и собственных любовных неудач, Сте . пан заклады вает под .машины динамит, чтобы взорвать шахту. Вот он тря>- сушимися руками уж е поджег шнур. Но т у т его застает на месте преступления старый Глыба. Смертельная опасность грозит шахте и сотням людей в ней р а ­ ботающих, Глыба вырывает (порящи|е шнур. М ежду Степаном и Глыбой Завя­ зывается борьба. Степан пытается еще р а з поджечь шнуры, но побежденный Глыбой, обессиленный, падает на землю и т у т начинается его... перерождение. — «Не буду я больше! Слышишь, не буд у чужим умом жить. Н е в ы д а - в а й, й о г 1И б е л ь м н е» (разрядка моя, — Л. Ч .) — глухим, не своим голо ­ сом растерянно бросал Степан. Вот с чего началось перерождение С те­ пана: «Погибель мне». Может ли чита­ тель верить Степану? Ведь Степан и раньше знал, что если он. будет пойман— погибель ему и он нее же пошел на: прес­ тупление. Пойманный на месте преступления, Степан начинает «перерождаться при чем даж е в этот потрясающий для него момент на|ружу выступает не социаль­ ная природа Степана1, а физиологический момент — боязнь наказания. Раскаяние Степана совершенно необоснован» : р а с ­ каявшийся, уже понявший свою ошибку, Степан заявляет Глыбе: «Я знаю, вина моя тяжкая , нет мне1 пощады. Но пойми, таких, как я, на шахте не один. В а с к о м м у н и с т о в, о н и б о я т с я: (р а зр яд ка моя,—Л. Ч.). Я тебя тоже бо­ ялся». Верно ли то, что говорит Степан? Нет, это ложь, это клевета на лучших наших товарищей, работающих у станка, кле­ вета на всю партию . Коммунистов на производстве ни один рабочий не боится, потому что поступки коммунистов дик­ туются потребностью и интересами клас­ са, авангардом ко торого он является. Действия коммунистов н е могут' поэтому вы зы вать у рабочих боязни, а, наоборот , вызывают чувства доверия к руководст ­ ву партии , чувства, зовущие к подраж а­ нию авангарду 'рабочего класса. И луч-