Сибирские огни, 1932, № 2-3

к оп т е л ов Борлай посмотрел в глаза Милижея, — не шутит ли? — хлопнул рукой по плечу, — и от довольного хохота задребезжали овна. — Прогнать собак надо, прогнать. Воздух лучше оудет. На каждом шагу проклятые ямы роют, как на диких маралов. Не доглядишь — бухнешься. Алтаец, сидевший возле печки, вскочил на ноги, веселый голос его плескал­ ся под потолком: — Сделал, совсем сделал! Дядя Миликей, фотри ! Хорошо сделал? — поднял пахнущий дегтем хомут выше головы и опустил себе на плечи. Побросав работу, алтайцы сгрудились в один угол. Щупали клещи, хомутину и кошму и рассматривали, что к чему пришито. Кискин, осмотрев хомут, трях­ нул головой. — Шибко хорошо. Супонь штоисти не забыл вдернуть. Молодец. Завязыва­ ется она вот таким манером. — Да он у нас сам запрягать умеет! — крикнул кто-то. Миликей но голосу понял, что алтайцы гордятся теми колхозниками, которые еще в прошлом году научились запрягать лошадей в сани. По сияющему лицу их видел, что каждое новое дело, познаваемое ими — колхозная радость и гордость. Шорники повернулись спинами к окнам. Под потолком пылала лампа. По ком­ нате гулял ветерок, врывающийся в щели окон. Огонь в лампе прыгал, густой са­ жей мазал нестроганные плахи. В начале вечера стеклянный живот наполнили керо­ сином и вот огонь уже выпил все до капельки. В русских колхозах наверняка дав­ но пропели петухи. Миликей чувствует, что ночь переломилась, скоро на востоке заиграет заря. Позевота то и дело драла рот, сон всех нещадно давил, но никто т шорников не бросал работы. «Торопятся, — подумал Кискин, — собираются утром в хомутах лошадей уламывать. А сколь раз у нас в деревне говорили: «У них, у орды, лень-то в врош! все бока пролежали». •— Тихо усмехнулся. — «Попробуй оттащи его от. хомута, — кивнул на Борлая. — Клещами- не оторвешь!». SS Плескалась вода в чугунном умывальнике и где-то урчало, точно квашенное молоко в кожаном мешке... Миликей громко позевнул, протер заспанные глаза кулаками и приподнялся. У его ног стоял Ярманка, в серую тряпку завертывал кусочек мыла и зубную щет­ ку. Кискин вскочил, широко развел руками и тряхнул головой. — Ну, халипа тебя расшиби, парнишечка! И что он только ни выкомурив&т! • Ярманка, недоумевая, перебрасывал взгляд с тряпки на Мидикея и обратно. — Тордок Алтаяков так дедат. — •. Он секретарь всех комсомольцев в аймаке. Так делать велел всем, которы — комсомол. Миликей задорно хлопал руками, в бороде его играла улыбка: — Тысщу лет поди-ка морду не умывали: «Счастье смоешь, уйдет оно», гово­ рили, а теперича... Тьфу ты, парнишечко благословенный! Да у нас эким делом никто не займуется. Он взял у парня сверток, достал беленькую щетку, шервнул по своим зубам и, закашлявшись, два раза плюнул. — И зубы-то у него стали белюшшие, хоть глядись в них, как в зеркало. — Отдал щетку. — На... будто ты у нас служащий. Навину® на плечи шубенку, Ярманка выкатился из избы. Миликей посмотрел ему вслед: — От радости лопнет парнишка, Давсьгвай по ставила на пол алюминиевую чашку е горячими щами и почти- я тельно погладила лежавшие на груди черные косы, унизанные монетами, ракушками и красными шариками. Миликей хлебнул я, попортившись, выплюнул. — Сколь раз говорил — неимется: чай у них беснрименно с солью, а щи так. Что ты будешь делать с ними? Женщина вскрикнула и повернулась в угол, — широкая шуба поднялась зон- 12 том. Целую горсть соли высыпала Даксыкай на пол и снова погладила блестящие.