Сибирские огни, 1932, № 11-12

Две встречи с М. Горьким (М. Горький и советская литература в Сибири) ВИВИАН ИТИН 1. Ш ЕЛ третий «год войны. Я написал мой первый (рассказ «Открытие Риэля». Ана- логия между солнечной системой и ато- мом казалась в то время омелой. Я думал, что надобного представления достаточно, чтобы армии бросили оружие. Я был молод. Дришла февральская революция. Война про- должалась. Мой любимый товарищ, Ларисса Рейоиер, писавшая рецензии в «Летагшои», от- несла «Открытие Риэля» Максиму Горькому. Скоро она сообщила неожиданную весть: рас- сказ принят, но Горький хочет воздеть автора. Алексей Максимович принял меня в редак- ции. Он стоял за конторкой, такой же, как в «Обществе взаимного кредита». Волосы его были коротко острижены. Мне показалось, что Горький всегда был таким, а в журналах изо- бражают ело длинноволосым для театрально- сти. Он раскрыл мою рукопись, и, посмотрев, сказал: — А вы не находите, что здесь надо еще поработать ? Времени для работы у меня не было. Я за- мялся. Мой рассказ того времени мало похо--- дил на «Открытие Риэля», напечатанный позд- нее. Благородный пастырь высказывал там высокие мысли, блоковская девушка смотре- ла на луну. — Ну, ладно, — оказал Алексей Максимо- вич быстро. — Только деньги, пожалуйста потом. Ведь вы не 'нуждаетесь? Я почему-то промолчал. — Вас не тянет наниоать социальный ро- ман? — спросил Алексей Максимович на про- щанье. Я ответил, что «очень тянет» и мы расста- лись. «Летопись» закрылась 'прежде, чем для моего" рассказа нашлось место. Я зашел за рукописью. Алексей Максимович вернулся не окорю. Он подошел ко мне близко, как все близорукие люди. Плечи казались приподня- тыми. Я смотрел на него, подняв голову. — Не могу найти, — .сказал он, чуть раз- водя руками. Мы поговорили о том, что «сейчас» не до искусства... «Но вещь мне понравилась, понра- вилась», —• повторил Горький, вероятно мне в утешение. Больше мы не встречались. — В такое время надо крепче. держаться за жизнь и не жалеть других, — сказала Лери Рейснер. В лирических стихах она писала о себе в мужском роде, но-она была женщина. У Тро- ицкого моста, у гранитной набережной, пи- щал беспризорный кот. Лери подобрала бес- призорника и засунула его ко мне за пазуху. Я принес его домой вместо «Открытия Риз- ля». В 1920 году я был вридзав:губю1Стом в Крас- ноярске. Это был первый оседлый год, счи- тая ic октября 1917 года. Я подписывал смерт- ные приговоры и выручал спешно пригово- ренных к смерти, председательствовал в «Ре- квизиционной комиссии» и вводит р1ев10люци- онную законность, раздавал: церковное вино— Губздраву, колокола — Губсов,нархозу и ру- ководил «Комиссией по охране памятников искусства и старины». В «Красноярском Рабо- чем» я редактировал «Бюллетень распоряже- ний». В Красноярске были поэты. Я стал ре- дактировать еженедельный литературный уго- лок, называвшийся «Цветы в тайге». Город был вобще «литературным»: председателем Губиополкома 'был в то время Феоктист Бере- зовский; но т. Березовский хитрил и писал то- гда только мемуары и критику, направленную против соврем'енных, несуразных, п-о его мне- нию, литературных «новшеств». •«Цветы в тайге» были признаны «навозом в тайге», а редактирование их слишком легко-