Сибирские огни, 1932, № 11-12

(воскресник :по ремонту вагонеток. Сог- ласны? —Согласны! Согласны! — ответили голоса. Но Бухляков и Алексеенков мол- чали. Ефимыч заметил это: — А вы что молчите? — обратился он к ним. — Говорите, говоруны, а мы по- слушаем... Неохотно отбросил цыгарку Бухля- ков. — Мы что ж! — проговорил он, сидя на старой наковальне. — Мне только од- но неясно, насчет тов. Кустова... Мы выбрали его как своего парнягу, чтоб он, значит, ваши (интересы отстаивал... А выходит что-то не так... Понятно, шах- те все надо, но нельзя же и рабочий класс без конца утруждать... День от- дыха установлен законом.... Конечно, мо- жет за наши труды Тимофею Ильичу и премию дадут, да ладно ли так? Ребята стояли сумно. Выходило нехо- рошо: выходило, что всеми уважаемый бригадир — предатель и изменник. Тут не вытерпел Ефимыч. Он покрас- нел даже от стыда и негодования: — Эх, Бухляк, Бу&ляк! .На производ- стве ты сопляк, а продукты и промтова- ры выдирать — мастак... а в словах — змея подколодная. Коля, наш друг, жизнь свою за пятилетку отдал, кровь свою отдал,-а тебе восьми часов работы жалко? Не надо твоих восьми часов. Иди на толкучку — там тебе роднее. Я вот старик, а заявляю: отработаю твои и свои восемь часов. Я заявляю: согла- сен... А вам пусть будет позор, дезерти- рам!.. — Ала! Старый хряк, на небо хо- чешь, в советские угоднички записыва- ешься, — взбеленился, грубо заорал Бухляков. — Ну, помогай тебе бог, ли- зоблюд!.. Но его ругательства произвели как раз обратное впечатление. Молодые шах- теры ценили, уважали разговорчивого, душевного Ефимыча. — Да брось хамство! — Чего оскорбляешь старика? — Не хочешь, — без тебя оправим- ся... ...Бухляков, Алексеенков ушли. Осталь- ные остались. Ефимыч опять победил. И до самой полуночи бригада ремон- тировала вагонетки — оправляла помин- ки по погибшем друге и товарище Ко- ле Поетоялкине... ПОЖАР. ...Бесперебойно шел спуск смены. Ос- тавив клеть и пройдя стволовыми хо- дами, ударники рассыпались по укло- нам, бремсбергам и продольным. Шли к забоям, «печам» так, как шли вчера, се- годня и раньше. Одни шли на запад, другие сворачивали на север и восток. Торопливо скрывались во тьме шахтных разрезов точки лампочек... В это утро, когда только спустилась смена и люди встали по местам, Зени- Н 'ов, Гнетнев, Кустов, идя за инструмен- том, выползли на коренной штрек. Прой- дя несколько шагов, они удивленно ос- тановились: мимо них в темноте пронес- лись люди. Сзади бежал еще один. — Стой! Куда летишь? — гаркнул Ку- стов, преграждая бегущему дорогу. Тот остановился непонимающий, дро- жащий: — Пожар... Ой, братики, пожар!.. — Где? где? — Там, в забое имени Сталина... Он вырвал руки из цепких лап Кусто- ва и бросился в ход. — Пожар? — задумчиво перегляну- лись бригадиры... ...Страшнюч, лют и дик подземный •пожар! Вздрагивает сердце и в нервной дрожи бьются пальцы у шахтеров, за- слышавших жуткий окрик: — Горим, братва-аа, гори-и-им, топай на-гора... Пылает крепь, кровавой лентой опоя- сывается тлеющий пласт. Нет опасения шахте, в которой занялся уголь. Забу- чивай наглухо штреки и убегай к ство- лу. Годами будет бушевать огонь, пока не задохнется в глубине земли. Во всех забоях .поднялся чертов со- дом. Мечутся по штрекам золотые огни шахтеров. Бригадиры хватали, останав- ливали новичков: — Да не бойтесь, товарищи... Ну, ку- да прете? От еще балабошные галма- ны... — Там, в лаве кабеля горят — как же не бежать? — в ужасе крикнул кто-то. — Ну, выбивайте автоматы... Айда об- ратно! Но встреченные, ухваченные за руки новички озирались угрюмо и отчужден- но. Возвращаться туда? Назад? К по- жару?