Сибирские огни, 1932, № 11-12

потому что весна переходила в лето. Да, (весна переходила -в лето все возра- стающей — зачастую незаметно — тепло- той воздуха; все крепче зеленеющей травой между казарменных зданий; под- готовкой к лагерям. Приказ прекратить топку печей и перейти на летнюю форму одежды — давно издан, но не было дня, часа, минуты, отделяющей весну от де- та. Появился приказ, прочли перед стро- ем; на завтра ледяные иглы дождя про- калывают насквозь летнее обмундирова- ние — бойцы пошли гулять без шине- лей. Каждый решил, что лето еще не наступило, надев шинель в накидку; а тут, откуда ни возьмись, высокий накал жары. Солнце зажгло араеу вое свои • домны. Потом опять стало холоднее... Так весна переходила в лето. Красноармейцы чистили^ оружие на са- модельных досчатых столах. Наливался перед ними мощной тяжестью темно- кра|'сный прямоугольник казармы. Сбо- ку почти незаметная, растворенная в * мягком воздухе, паутина проволочного заграждения. Мимо, в сумрачной утро- бе канавы, танцевал руч ей, может быть последний ручей весны. Могильников навертывает на шомпол легкую восьмерку пакли. Свистя, он бросил ручью лишний клочок; ручей послушно, как собака, понес паклю. Пе- на была как дым. Не разобрать — пена или кусок пакли. — Вы зачем паклю бросаете? Перед ним стоял старшина Григорь- ев — прочный, квадратный; чугунные скулы атлета; теплая борода не по уста- ву выпирает над петлицами. Так много жизненных сил в его коже, что не всег- да успевает Григорьев побрить бороду. И — беспокойные, ищущие глаза. — Зачем бросили? — хмуро переспро- сил старшина. —- Да я, товарищ старшина, бросил ненужную. — Курсанты говорят, пакли мало. Че- го ж они говорят? Ничего не мало. Старшина пошел, остановился. — Товарищ Могильников! — Я слушаю, товарищ старшина. — После мертвого часа поговорим. Идет ? — Согласен. О физике? — Да. И еще кое о чем. Андриенко! Дайте-ка винтовку. Вы опять плохо сма- зали канал ствола. Масла что ли у вас нет? Старшина Григорьев пошел между столами дальше, выясняя нехватки, бра- куя, хваля, показывая. Старшина часто присутствовал на чистке оружия. Он не вполне доверял .командирам отделений и начкомвзводам. Он хотел, чтобы пол- ковая школа и, в особенности, команда цензовяков, не имела взысканий. Он по- верял сам. IV. Могильников мечтает. Протирая затвор, Могильников ду- мал: «Напрасно, напрасно я показывал рассказ этому начклубу. Что за автори- тет? И напрасно тогда скис. Надо было отстаивать. Хотя он торопился, или де- лал вид, что торопится. Хотелось в .пол- ковой газете напечатать. Да, это было бы неплохо. Обо мне узнали бы сразу очень много людей. Первый рассказ. Примут ли его в журнале? Пошлю!». Сладострастно стискивая пальцы, Мо- гильников представлял себе: — расоказ напечатан; фамилия автора наверху, сбоку над заголовком... фамилия и за- головок — жирным шрифтом... Вот это была бы радость! Могильников умел мечтать. Это у не- го было с детства, с невеселых дней девятнадцатого-двадцатого года, когда мать не могла добыть керосин, прихо- дилось сидеть в темной комнате; помеч- тай, — говорила мама... «Насчет литкружка так и знал. Что ж, может быть это и правильно. Ко- нечно, здесь не девятилетка. Надо серь- езнее .смотреть на жизнь, ведь взрослый человек. В данный момент мне важнее всего научиться стрелять. Скоро на стажировку. Сам буду учить. Кружок подождет. Я получу отделение, — это все равно, что кружок. Отделением бу- ду командовать, буду первый среди этих людей. Командир отделения Могильни- ков. Для начала неплохо». . «Учить людей, руководить — прият- но. Приятно учить по вечерам старши- ну. Алгебра и физика. Самого старши- ну школы, который может дать четыре наряда внеочередь, или «четыре неот- лучки со двора». У него четыре тре- угольника... Впрочем, осенью — к зиме я получу кубик, стану командиром взво- да. Командир взвода! Если бы остался в армии, мог бы кота гонять старши- не».