Сибирские огни, 1932, № 11-12

узкая комната — уже не воображаемая, настоящая комната в прямоугольном тёмнокрасном, почти казарменном до- ме. Здание строил царь; оно напоминает тюрьму; особенно зимой, сквозь бура- ны грозит старое здание беспощадно- стью прямых углов... Это 'неважно. Хо- лодноватая комната. Это неважно. Стол и кровать в полчищах книг. Их много— преданные друзья! Набитая соломой красноармейская подушка прямоуголь- на. Здесь мир прямых углов — зачастую острых. На стене дареный клинок; Про- нин служил в коннице. Пол гулкий, как в казарме. Ничего, что непри- ветливо с виду; эти углы крепко вон- зятся в рыхлое месиво старого бесфор- менного мира и разорвут хаос. Так подробно, такими словами Про- нин не думал. Он думал только, что ско- рее надо взяться за Энгельса. Книга ожила. Он отчетливо видел небольшой плотный томик в картонном переплете. Книга раскрыта." Страница сорок седь- мая — да сорок седьмая загнута внизу, чтобы не потерять. Пронин видел витие- ватый, как почерк лучшего штабного пи- саря, шрифт примечаний... Страницу перечеркнул взлет футболь- ного мяча. Устремленные в беге рель- ефные фигуры играющих бойцов напо- ловину залиты рыжей медью заката. Там, где солнце уже умерло, они были черными. Прожектора уходящего солн- ца пересекали множество огнецветных прямых в окнах казарм. Мяч, взвившийся над головами, над крышами, потерял изрядную долю сво- ей предметности. Не было мяча — ста- ла черная точка в пожаре заката. Про- нин попытался проследить полет мяча, но не смог; наверху так нестерпимо по- лыхало красным, что пришлось зажму- рить глаза. В эту часть минуты обыкно- венный футбольный мяч, пыльный, об- шарканный, бессильно, как усталое жи- вотное, запрыгал по земле. Быстро трижды переменил мяч свое состояние в ряду всего окружающего. И от этих быстрых перемен вида обычной вещи Пронин почувствовал вскользь туман- ное неудовольствие. ' Пронин любил цитаты. Много знал наизусть. Хорошо налаженная память легко подала подходящую к случаю мысль Энгельса: — «Мир состоит не из готовых, за- конченных предметов, а представляет со- бой совокупность процессов». — Да! Верно! Мяч в полете на фоне закатного неба и мяч на земле — в сущности две разные вещи, ибо два разных процесса... — Здорово, Пронин! Маленький командир в очках, затем- ненных закатом, как две огромных звез- ды, друже'ски помахал ему газетой. — Ты,, что в футбол играешь? Нет? На вот, возьми, странное какое то заяв- ление настрочил старшина Григорьев. Разберись. Заседание бюро послезавт- ра. «Еще работа? Нечего сказать, везет! Когда же книги? Но ведь это не срочно, да и дело, наверное, небольшое». — Отс-екра Гаева 'встречать невыгод- но, — улыбнулся Пронин. III. Могильников чистит винтовку. Приступая к чистке винтовки, надле- жит, прежде всего, вынуть штык, затем шомпол; наконец, — затвор. Нажимая указательным пальцем правой руки спус- ковой крючок, следует левой рукой при- держивать гребень затвора. Почему? Потому что затвор может выскочить из пазов слишком стремительно; тонкие части его могут быть повреждены уда- ром о встречную плоскость или угол. Вынув затвор и подающий механизм (последний, собственно, не вынимается, а снимается), необходимо разобрать и эти части. В процессе разборки, пожа- луй, самое трудное — равномерно на- жимать боек, свинчивая с него курок с пуговкой и гребень затвора. Боек дол- жен быть прижат,к дереву (к столу). Вот винтовка — страшное оружие в руках опытного стрелка — стала без- вредной. Стальные внутренности, выну- тые, раз'ятые — потеряли качество про- изсодить выстрел. Вне связи между со- бой и с деревянным телом винтовки (впрочем, тело не абсолютно деревян- ное; в него вкраплены части из металла), это уже не боек, ударник и боевая ли- с т к а , а просто безвредные винтики, гаечки, стержни. Эти части раз'ятого организма в данный момент имеют лишь то значение, что их надо вычистить. Ина;е потом, будучи вновь соединены в свою систему, они могут отказаться ударять, толкать, поворачивать и за- держивать друг друга, т.-е. производить выстрел. Цензовик Могильников разобрал вин- товку. Теперь оружие чистили на дворе»