Сибирские огни, 1932, № 1

ал. шугаев ...То ему казалось, что Беспалов и Гвоздев ходят по полю, шцут его и не могут найти, а сак он не жжет им крикнуть... Опять появились верховые: они под’ехали к нему близко, один •слез е лошади и, вынув револьвер, стал целиться прямо ему в лоб... Тут раздался голос командира батальона: — «Станцию, товарищи, мы должны взять! Революция не может жить без йтой станции!» — Товарищи, спасайтесь! — услышал он тут чей-то рыдающий крив. Этот крик словно подхлестнул его; Никита, задрожал, завозился и, повернувшись, встал на колена. В броду, «криля зубами, ругаясь и охая, он дополз до края овражка и ухватился за жесткую промерзшую кромку земли. Хотел было подняться, но не смог. Поднимаясь, бормотал: — Спят и ничего не знают. Спят и не чуют беды. И я 'буду виноват... Нет, так нельзя оставить. Надо предупредить, надо сказать. Хоть одно-слово сказать! Честь моя комсомольская не позволит мне жить, если я не сообщу товарищам. Та сила води, которая уже раз помогла ему встать, выручила его, эта воля опять подняла его и новела. Никита брел, как в бреду, почти ничего не видя и не слыша. Он часто спотыкал­ ся и Падал. Падая, словно! просыпался. Зорко и жестко смотрел в звездное небо. Луны уже не было видно, шуршал ветерок, крутилась поземка. Он лежал так несколько ми­ нут неподвижно, прислушивался к шуршанию, к боли, к холодной дрожи, чувствовал слабость, пустоту, хотелось спать. Потом, спохватившись, дергался, ворочался, шеп­ тал : < — Нельзя лежать... Надо в Юрловку, надо скорее, — и снова поднимался и шел. - . Иногда встать иа ноги ему не удавалось. Тогда он тащил свое тело ползком. Так он добрался почти до самой Юрловки. От деревни его отделяла небольшая речушка с невысокими обрывистыми бере­ гами. Уже слышался лай собак, скрипел снег, пахло дымом, навозом, но Никита ни­ чего этого не видел, tie слышал и не чувствовал. Спускаясь с берега, он сорвался и по­ катался вниз. Вскрикнул и потерял сознание. ...Очнулся Никита в лазарете. Пожщетш, больные и раненые красноармейцы, сестры — ®се было незнакомо. Ему захотелось узнать, где он находится, давно ли здесь, где 'батальон, но спросить было некого. Его сосед слева спал, сестры проходили мимо быстро, сосед оправа ти­ хо стонал, другие ближайшие койки пустовали. В конце комнаты, у окна, за столом сидели неизвестные люди в халатах, они иг­ р ам в, шайки й негромко разговаривали. Никита кашлянул, один ;из играющих обер­ нулся а посмотрел в его сторону: — А, Рагозин! Ожил, наконец? А мы уже думали... Голос показался знакомым, но голова и половина лица говорившего были забинто­ ваны и Никита сразу не мог вспомнить, кто он такой. Потом этот человек подошел к нему. — Очухался, значит, , — заговорил он, садись на край койки. •— Ты, видать, не признал меня. Второй роты... Васильев. Неужто; не помнишь?! — Помню, — расслабленно произнес Никита. — А где наши? Ка» они? — Наш батальен находится сейчас в тылу, товарищ Рагозин. Как мы взяли Не­ покрытую, так вскоре нас и отправили на отдых. Они—-на отдых, а вас с тобой в лазарет Здесь еще наши лежали: Гвоздев, Степанов, Картузов, Бабаев... — А они... где? — Они, товарищи, наши, в Могилевской губернии. •— Васильев говорил бодро; даже беспечно, как говорят о самом простом. — Мы с тобой только' выжили. Командир наш храбрый тоже погиб. Казачишжа, стерва, зарубил... Да, Рагозин, ежели бы не ты— перерезали бы нас тогда, как курей... Понимаешь, сперва верить никто не хотел! По­ добрала тебя разведка, а в разведав были Беспалов, Гвоздев и Бабаев, сами охотой пошли. Ну, принесли! тебя в штаб, а тебя и узнать невозможно. Весь в снегу, без па­ пахи... голова, лицо — в ссадинах, в кровоподтеках, рущ ободраны, обмотки размота- 36 лись, левая нога в крови, окоченел весь... И все что-то бормочешь: — «Товарищи