Сибирские огни, 1932, № 1

ал. ш у г а е в — Ерунда! Этот сброд теперь не скоро очухается... Смотри, что это такое?.. Вон там, вправо. __ Кажется, лошадь. Ну, конечно, лошадь. Вероятно, -степаийвсжнй «Грачш» лежит. Дешев© наш есаул отделался... Чуть-чуть красные его не укокошили. Вообще, 'мы сегодня дешев» отделались. __ Что значит — дешево?! Неужели ты допускаешь, что эта сволочь могла взять станцию? Это же бандиты, а не солдаты. Они могут только грабить и убивать мирное население. — Этого я не сказал бы. Сегодня, например, они держались крепко. И отсту­ пили в порядке. Будь у них еще роты три и пяток лишних пулеметов — наши солда­ ты не устояли бы... — Какая ерунда! Я лучше тебя знаю своих солдат. Нас всего только тысяча, считая сотню казаков и батарею, и все же мы красных здесь всегда били. А сегодня, я уверен, мы окончательно ликвидируем эту вонючую рвань. Верховые были почти рядом. Никита затаил дыхание. Несколько секунд верховые молчали. —- Решили все-таки идти в Юрловку? — спросил первый голое. —- Еле-еле уломал я полковника... Сегодня, в два часа ночи, двинемся. Момент самый подходящий. Они еще не опомнились, будут спать... Ну, мы и нагрянем... —• Мужиков не надо бы трогать. А ночью — не разберёшь. Не понимаю, поче­ му полковник дал, согласие. Не очень умная политика. Население и без того озлоблено. — Ни черта! Одного поля ягоды. Ва красных горой стоят. Такая же сволочь! Первый ничего на это не ответил. Потом, нарушая молчание, второй проговорил: — Я думаю — дальше ехать не стоит. До Юрлове осталось версты три. Ночь, холодно... Да и опасно. Сейчас половина шестого. Часов в девять вышлем разведку. — Да, надо возвращаться. Раздавим бутылочку коиьячишку да и спать. Никита лежал, и слушал. Во время разговора белогвардейских офицеров боль в ноге усилилась, ему опять стало холодно, но боясь как бы не выдать себя чем-нибудь, оа все время пролежал не шевелясь, вцепившись зубами в рукав шинели. С ним творилось что-то непонятное. Знать о ‘своей беспомощности, когда рядом находятся враги... бояться их и спокойно слушать, как они оскорбляют и унижают его товарищей, Красную армию — какая это невыносимая обида! Слушая белогвардейцев, он еле сдержался, чтобы не крикнуть: «Врете, гады! Сами бандиты и сволочи!». Ему хотелось самому оскорбить их, пристрелишь за такие слова, а между тем он должен был леЖать неподвижно, прятаться и молчать. В таком положении Никита не был еще ни разу. Его душила злость, ему казалось, что он изменил революции и опозорил себя и всю Красную армию. Когда затихли голоса удалявшихся верховых, он приподнялся и сел. Было уже темно, за тучей мутно-зеленым пятном всходила луна, кое-где робко мигали: звезды. Боль и холод не проходили, то теперь Никита уже не обращал на это внимания. Бес­ покоило и волновало его теперь другое. —• Значит, наши в Юрловке, на старом месте... Значит, наши в Юрловке, — оглядываясь по. сторонам, возбужденно шептал Никита. — Это хорошо. Братва обяза­ тельно вспомнит и придет за м ой . Обязательно должны вспомнить. Беспало® и Гвоздев не оставят так, пока не разузнают. Не такие они, чтобы бросить. Одной рабо­ чей крови... Комсомольцы. Нет, они не оставить меня. Сердце билось спокойнее, думалось легко и бодро, росла надежда. О Беспалове и Гвоздеве подумал с тихой и любовной улыбкой. Они — его близкие и верные друзья: вместе работали на одном заводе, вместе вступали в комсомол, вместе пошли добровольцами в Красную армию, подбадривали всегда друг друга в тяжелые часы, делились всем. — Хорошие ■ребята. И Bice у нас хорошие. Тут ему опять вспомнился разговор'беляков-. Никита- обозлился: -— А эта офицерская шпана считает нас -сбродом, бандитами. Это мы-то сброд и бандиты? Сам гад и бандит! Нет, как он посмел только, -сука такая?! Попадись ты мне 34 в другой раз и в другом месте — показал бы я тебе. Мы — Красная аршя рабочих