Сибирские огни, 1931, № 9

тонкую работу, особенно если она хорошо смазывалась деньгами, счастливый, всегда собой довольный Салов прекрасно разглядывал невооруженным глазом. А вот циркуля- ров и резолюций без очков не читал... Резолюция лежала перед ним на столе пухлая, как ржаной блин, и столь же промасленая. Бригадир опасливо глянув на этот пук, подержал его та ладони и вдруг швырнул назад на ящик, но подальше от блистающих очков. Бригадир читал уже эту резолюцию. Он поднял на собрание устадые бесцветные глаза. — Дело, товарищи, дайте. Де-ло... Салов спрятал в карман очки. Послышался густой вздох, треск. Над ящиком президиума выросла сутулая фигура — Гордей Кукмарев — партийный секретарь. Уже одно то,'как он подергивал свою седую бороду клинышком, как совсем потемнели маленькие цепкие глазки под густой бровью, — было, видно, что- нечем ему порадовать себя, бригадира, партийцев: дела не было. Но все знали: Гордей тут мало виноват, не- давно избран, бумагу не любит, резолюций не пишет и докладами актив не мучает. Салов часто его корил: — Придут обследователи из райкома, а канцелярия твоя в уборной на гвозде ви- сит. Что скажешь? — Ничего, — отвечал Гордей. — Как ничего! Доброе твое не ущупаешь, бумага на виду. — Ерунда... — Как ерунда! Сам ты ерунда. Всякий карась в свою тину сам лезет. В еекрета- ри влез — без портфеля не обойдешься. Зто тебе не кувалдой бить. Гордей отмахивался от него и самонадеянно думал: «вбумажную тину я не полезу. Нет не полезу. Не полезу». Но старый, растрепанный портфель беременел и счастливый, довольный Салов радовался, глядя на то, как затопляет Гордея бумага: «То-то! Я, брат, ее-силу знаю». Гордей отмахивался от него и самонадеянно думал: «в бумажную тину я не Но это было еще полдела: секретарь обязан сказать, как быть дальше и при этом не влететь в заскок. Гордей не хотел з&скока, Гордей говорил: — У нас фактов нет, дорогие товарищи. Есть хорошие пункты, сочиненные Константином Борисычем Саловым и в них — слова. Не обидно-ли это? И вот (здесь начался заскок мысли) я предлагаю начать дело с драки. То-есть, не кулаками я драться предлагаю, а смотрю так, чтобы острый в соревновании задор был, азарт, - как в игре. Собрание молчало, и бригадир сидел неподвижно, рассуждая так: «Глав- ное — болт! Дешевый, обильный болт! Что значит маленькая заусеница в какой-то кузнице?». II Гордей продолжал: — А если правильно я говорю, так разрешите что наляпаем исправлять после. Ну, кто у нас может по-настоящему драку начать? Собрание все еще молчало п многие даже перестали курить. В густой тишине Гордей окончательно изложил свою мысль. — По-моему начать должен коммунист. Кто-нибудь из нас. А вызвать из беспар- тийных — Павла Быкова. За этим другие пойдут, только бы его втянуть. Кто охотник? Налетай!.. Ящик жалобно пискнул ему в ответ. Кто-то вздохнул. Всем стало стыдно*. Брига- дир с застывшей усмешкой вычерчивал в блокноте хитроумную спираль. Квалифицированные мастера — Кривоносов, Дорохов, Быков, как на подбор, бес- партийные. Друг друга они хоть и не любили, привыкнув работать в одиночку, но свой престиж стерегли, как ревнивая жена верность мужа. Имели домки, дородных кузнечих, в подмастерьях но старой памяти всего выше ценили покорность. Газеты